Если вы не «белый и пушистый», то вам… «придется сидеть»!

Обвинительный конвейер омских силовиков продолжает «утюжить» рядовых не защищенных никем и ничем граждан…

Эта история одна из сотен аналогичных и показательных для Омской правоохранительной системы. И до боли знакома любителям посиделок с возлиянием в кругу малознакомых лиц.

Казалось бы, бытовая коллизия с понятным для участников финалом и стандартным набором причинно-следственных связей при активном вмешательстве оперативников, сыщиков, экспертов (всё сплошь людей высоко профессиональных и хорошо оплачиваемых государством) превращается в крупное «преступление века», затем показательный судебный процесс и строгое наказание «преступника». Не соразмерное ни «имеющимся в деле доказательствам», ни «степени вины подсудимого».

Ни логике событий…

Об этом «жестоком убийстве» в одной из типовых «хрущевок» Чкаловского поселка Омска одно время активно писали местные СМИ.

Преподносилось это вот таким Макаром. Дескать, сын (В.Маслов), устав от постоянных запоев и загулов своего отца (Г.Маслова), ограждая от деградирующей личности свою мать, в ходе совместного распития спиртных напитков на фоне неприязненных отношений жестоко избил родича. От полученных внутренних травм тот скончался у себя в квартире.

От кровопотери…

Ярлыки и утверждения, как правило, обнародуются в омских СМИ еще задолго до того, как пройдет суд, исследуются доказательства.

Наоборот, в прессе уже все ясно, когда следствие по делу еще едва нащупывает возможную версию… А уже, по сути, озвучен финальный «вердикт» - виновен! В нашем случае все это «художество» подано на фоне неизвестно откуда взявшихся фото с окровавленными руками «убийцы», судорожно вцепившимися в тюремную решетку.

Понятно, что это была не заметка из зала суда, по факту разбирательства и прений сторон, а «дежурный фотоколлаж» и всего лишь версия следствия. Но зато, как говорится, по «горячим следам» и на важной стадии расследования. Когда нужно было «помочь» правильно сформулировать обвинительную позицию разного рода вспомогательным службам и специалистам, а также сформировать вокруг «преступления» нужное общественное мнение. От которого в дальнейшем даже не попытались уйти ни надзорные органы при изучении материалов уголовного дела, ни гособвинение на стадии представления доказательств со стороны защиты, ни суд.

Действительно, когда все «поют в унисон», говорят об одном и том же, к чему этот диссонанс, склоки, разбирательства, раздрай…

В "благородном семействе"!

Между тем, ни мать, ни знакомые, ни близкие родственники, ни адвокат (правда, третий по счету) в виновность Маслова-младшего не верят. И на то имеются веские основания.

Впрочем, и у обвинения кроме признательных показаний «убийцы» ничего и нет за душой (если так можно выразиться) «доказательного» и весомого. Сам подозреваемый изначально утверждал, что «ничего не помнит». Да, он был у отца, вместе выпивали в компании, но дальше он отключился, уснул, а что происходило в квартире, знать не может.

Но после «беседы по душам» с правоохранителями это объяснение неожиданно трансформировалось в… явку с повинной! С такими подробностями, которые близкие родственники и адвокат, когда ознакомились с ними, не смогли назвать даже «правдоподобными».

Позже от явки с повинной «отцеубийца» отказался, объяснив это тем, что она была сделана «под психологическим давлением оперативников и следствия». Например, задержанному обещали устроить сладкую жизнь в камере с уголовниками, что для экс-сотрудника могло выйти не только боком.

В принципе, задержанный не без оснований боялся и физического воздействия на себя со стороны оперативных работников. Как инвалид после травмы позвоночника, он реально опасался, что любое физическое воздействие может быть для его здоровья необратимым.

Опять же, почти сутки его продержали в отделе полиции, как считает защита, не законно. Не давали позвонить и пообщаться с родственниками, не предоставляли адвоката для того, чтобы было с кем посоветоваться, получить квалифицированную юридическую помощь.

Ему «на пальцах», но весьма красноречиво обрисовали его «мрачные, но конкретные  перспективы». Так как он «ничего не помнит», то это значит, что версия следствия, подкрепленная экспертными заключениями, свидетельским показания, иными доказательствами (они уже все, якобы, имеются в наличии) найдет свое подтверждение на все 100 процентов.

В том числе и судом.

И без его «признанки» все пройдет гладко. А он, как упорствующий всуе, получит по полной – 15 лет колонии строгого режима, без права на досрочное освобождение. За это время все от него отвернутся, он потеряет связь с близкими, с ребенком, в котором он души не чает. О нем все забудут.

А с явкой-то оно как-то поинтересней будет. Деятельное раскаяние, суд примет во внимание, и срок будет намного ниже. На порядок (представляешь, на «десятку» меньше)!

Убедили – «развели»…

Но более всего взявший на себя «мокруху» мужчина (Он: - Я ничего не помню! Ему: - Но так ведь, могло быть - !) поверил заявлению следователя А.Кузнецова, что только после «чистосердечного» он получит свое законное право «на один звонок», «на встречу с адвокатом» и «на подписку о не выезде».

Своим заверениям сотрудник, как позже было собственноручно указано в тексте допроса подозреваемого Маслова, дал тому «СЛОВО ОФИЦЕРА».

Но не сдержал его.

Пытался ли – не известно, но видимость создавал умело. Накануне суда по мере пресечения подозреваемого он настойчиво просил предоставить ему документы на квартиру. Вдова привезла их следователю Кузнецову в промежуток между прощанием с супругом и похоронами. Бросив на время и процессию, и многочисленных друзей и родственников. Он ей обещал, как минимум, «домашний арест». Для этого, по его словам, и нужны документы, что у задержанного имеется жилье.

Итог суда – СИЗО.

После этого «офицера» Кузнецова как подменили. Куда только делись внимание, такт. Да что там. Уже позже, изучив материалы суда, женщина убедилась, что следователь и не собирался принимать участие в судьбе ее сына. С точностью наоборот! Он представил его перед Фемидой в самом неприглядном виде, как некий асоциальный элемент, как какого-то монстра, которого необходимо срочно изолировать от общества.

И уже с какой-то недоброжелательностью в голосе и в позе, как показалось «потерпевшей Масловой, молодой еще для нее человек шокировал ее заявлением, что если мать только попробует нанять адвоката, то он… «закатает» ее отпрыска «по полной»!

Такое не забудешь.

При всей бытовой банальности «уголовного дела В.Маслова», внешней непритязательности коллизии, оно весьма показательно для Омска.

Знакомишься с материалами уг./дела и такое странное ощущение, что все остановилось в нашем Прииртышье. По крайней мере, в стане силовиков-правоохранителей. Время у нас как будто идет вспять, подходы и акценты в работе демонстрируются какие-то не гуманные, что ли, однобокие, ущербные, умозрительные, обвинительные.

К рядовому гражданину.

«Признание - царица доказательств». Это красноречивое, но спорное заявление образца 1937-го года сегодня актуально как никогда для состояния дел в омском силовом блоке.

Не потому ли эту «явку с повинной» выколачивают, вымораживают, выдавливают, высиживают, выманивают. Любыми путями, любыми способами и образами. Обещают, уповают, лебезят, ублажают…

Реально как «царицу»!

Иные версии при этом отметаются, даже не ищутся и не проверяются. Человек сознался и – всё. Баста! Дальше включается конвейер по притирке к этой следственной удаче всех остальных «доказательств». И дискредитация иных.

Версий, мнений, фактов.

«Право на защиту»

В рядовом, банальном, на первый взгляд, «деле Маслова» эта абстрактно нарисованная нами картина вообще расцветает яркими красками и оттенками всех цветов.

Как уверяет сам подозреваемый, а ныне осужденный на длительный срок гражданин (9 лет строгого режима - !), его «право на защиту» попиралось как минимум трижды.

Сначала «явка с повинной» отбиралась в отсутствии защитника. Дежурный адвокат Исаенко появился значительно позже, и то – по звонку и приглашению следователя. Более напрашивается другой ассоциативный ряд – «по щелчку пальцев предстал перед очами его сиятельства». В разгар следственных действий.

Затем, видимо, что-то профессиональное на время взыграло в адвокате, и он задал вопрос своему подзащитному:

- А ты реально совершил это?

Тот, взглянув в сторону следователя, буркнул, что «я этого не делал».

- Так зачем признаешься?

Доверитель лишь пожал плечами в ответ. И этого… хватило, чтобы юрист-профессионал согласился с тем, что человек совершил тяжкое преступление, что он признается в этом искренне, что пишет и дает показания именно те, которые были на самом деле!

С такой «защитой» и 1937 год с его «тройками» остался бы таковым.

По результату.

Но это лишь начало истории. Мать подсудимого Маслова и тогда и сейчас уверена в том, что ее сын ничего такого не совершал.

И не только из-за родственных чувств настаивает на своем женщина. Она-то прекрасно знает, на что способен ее сын, а на что нет. Застенчивый, не решительный с детства.

Она по часам и по минутам восстановила события тех дней. Она сопоставила все факты.

Ну, не выходит!

Ее муж в последнее время много пил. Дошло до того, что мог проснуться ночью и, оставив входную дверь нараспашку, удалиться в круглосуточный придорожный алкомаркет.

Поэтому, по-трезвому оценив ситуацию, родственники отселили Маслова-старшего в отдельное жилье. В дом по соседству. Но общение с ним никто не прерывал. Его практически каждый день навещал сын. Покупал и приносил ему еду, да тот и сам почти каждый день наведывался к супруге.

Когда был в состоянии.

Несколько лет назад он доставил домочадцам массу хлопот: мужчину сбила машина.

Медики его, конечно, подлечили, как могли, но с тех пор головокружение, слабость в ногах могли дать знать о себе в самый не подходящий момент. Особенно в состоянии опьянения. Поэтому ни для кого в семье не было секретом или неожиданностью, что супруг, отец, дедушка частенько получал на ровном месте ушибы, синяки и кровоподтеки.

Поэтому в семье никто не сомневается, что и смертельную для себя травму Маслов-старший мог получить самостоятельно, без чьей-либо помощи. Что, кстати, не противоречит и заключению судмедэкспертизы, в той части, что «разрыв брыжейки, приведший к значительной внутренней кровопотере, мог быть  причинен и при падении с высоты собственного роста и соударении о тупой твёрдый предмет с ограниченной поверхностью».

Могли что-то сделать с неуверенно стоящим на ногах мужчиной и посторонние лица, которых накануне смерти в квартире побывало не мало?

Видимо, могли…

Толкнуть, ударить, поссориться. Пока сын мирно спал на диване. Одним словом, «преступление», «образ жизни» и «события» никак не вязались у супруги воедино. Она одна из немногих успела побывать на «месте преступления» и приметить массу пикантных деталей. Вот как только все эти разрозненные бытовые и жизненные моменты-мелочи оформить?

В юридической плоскости..

По совету хороших людей и по знакомству она для этих целей наняла «лучшего в Омске юриста». Так ей отрекомендовали известного адвоката Наталью Романовскую.

Та, изучив ситуацию, нашла ее действительно неоднозначной, заслуживающей внимания и вызвалась помочь.

За 300 тысяч рублей.

За эти деньги защитница, правда, сразу поставила заказчице еще и целый ряд условий.

Они сводились к тому, чтобы не вмешиваться в ее работу и не беспокоить по пустякам. Учитывая уровень рекомендации, плательщица согласилась и на это. Аванс в размере 100 тысяч рублей наниматель передала юристке сразу.

Из рук в руки.

Таким образом, полностью доверившись адвокатессе и соблюдая обозначенные ею диспозицию и субординацию, пробежал важный в процессуальном отношении месяц следствия.

Будучи в полном информационном вакууме, да за свои же деньги, женщина не выдержала принятых на себя «обязательств» и стала задавать госпоже Романовской, как оказалось, не удобные вопросы. Со слов гражданки Масловой, та отвечала, что надо бы дождаться экспертизы, а пока делать ничего не надо. Женщина по своим каналам выяснила, что за прошедшее время адвокат успела лишь передать подзащитному кроссворды, Почувствовав сердцем не ладное, мать прибегла к услугам еще одного адвоката. По версии отзвонившейся ей вскоре адвоката Н.А.Романовской, два юриста случайно встретились в СИЗО у подзащитного.

Лицом к лицу.

Это обстоятельство очень покоробило Наталью Андреевну и она высказала свои претензии заказчице. В полном объеме.

Все эти моменты позже Маслова подробно изложила в своей жалобе на имя председателя Адвокатской палаты Омской области. Дескать, да как вы смеете мне не доверять и меня же контролировать, да нарушать условия нашего «джентльменского» соглашения, да нанимать моих же подчиненных, в каком я свете предстаю перед коллегами, – отчитывала свою доверительницу и нанимательницу юристка.

Так суть возникших недопониманий изложила в своей жалобе гражданка Маслова. И, судя из содержания бумаги, большая часть времени общения адвоката и заказчика крутилось вокруг персоны… защитника.

А как же подзащитный?!

Тем временем, «отцеубийца» Маслов продолжал, как и его родственники, пребывать в неведении. А обвинительная машина трудилась в полную силу. Против него.

Об этом уже поведала матери и сыну третий (если считать всех привлеченных юристов, то… пятый - !) вступивший в процесс адвокат Наталья Асташина. Вместо того, чтобы восстановить объективную картину произошедшего «преступления», следствие «закрепляло» и «обставляло» свои шаткие позиции вокруг «явки с повинной».

Уже позже в своих прениях защитник отметит это обстоятельство в полной мере. За четыре месяца следственных действий не сделано было ровным счетом ничего. Обвинение с помощью экспертиз лишь пыталось усилить свои позиции в части «не оказания психологического давления на подозреваемого на момент проверки показаний на месте». Да уточняло показания подозреваемого и свидетелей (из числа сотрудников полиции - !), подгоняя их под судмедэкспертизы, под «психологический портрет убийцы», под гипотетически воссозданную картину преступления.

Как это… могло быть.

Факты… – побоку!

Что же выяснила защита помимо установленного следствием, если так можно выразиться, не выходя из кабинета. Так сказать, альтернативного.

Оказывается, много интересного, что осталось за кадром, что никак не вписывается в картину «раскрытого»,  «очевидного» и «заурядного» преступления.

Для следствия.

Можно, конечно, ко всему ниже изложенному («факты – побоку») отнестись не более как к попытке оправдать, выгородить и обелить.

Но, к сожалению (для силовиков), версия и доводы защиты базируются на тех бесспорных доказательствах, которые были либо проигнорированы официальным следствием, либо им интерпретированы однобоко и тенденциозно.

Итак…

«Собутыльники»

Достоверно установлено (много позже), что кроме Маслова-младшего в квартире его отца в день «преступления» находились еще люди.

Такие же обеспокоенные злоупотреблением горячительных напитков. С утра пораньше. Это граждане Дюков, Козырев, некий Сергей. Возможно, с ними находились две женщины по имени Элла и Елена Еременко (супруга нашла на кухне банку с окурками, где присутствовали тонкие женские сигареты с характерными отметинами от помады).

Также не исключено, что позже в квартиру могли подняться и еще парочка-троечка знакомых, с которыми Маслов-сын в разгар «гулянки» общался по телефону и, возможно, пригласил на халявный импровизированный «банкет». Среди первой партии посетителей и второй имеются лица сомнительного свойства.

Ранее сидевшие.

Защита задается вопросом: а мог преступление совершить кто-то из «собутыльников»? Из-за ссоры («сидельцы» бывают крайне агрессивны и обидчивы в новых компаниях), из-за денег (из полученной двумя днями ранее пенсии в 16 000 рублей в кармане «убиенного» было обнаружено всего 500 рублей), из-за женщин или из-за выпивки (на месте ЧП нашли 6 пустых «пузырей» и еще один, початый, был спрятан в зале за шторкой)?

- Исключать этого нельзя, - делает вполне логичный вывод адвокат Наталья Асташина. - Но ведь эту версию никто не проверял!

По горячим следам.

И след простыл…

Кстати «след» - это еще одна важная улика в этом страшно показательном деле.

Четкий отпечаток обувки возможного «убийцы» полицейские обнаружили на трико «погибшего». Это упоминание о нем в качестве основного доказательства его вины окончательно сломило волю Маслова-младшего, которого словесно убедили, что это именно он избил своего отца до смерти. А след на одежде – это след именно от его обуви.

Есть экспертиза!

Именно поэтому следователь Кузнецов так настоятельно при проверке показаний на месте (еще на самом деле не зная отрицательных результатов трассологической экспертизы) просил Маслова упомянуть про удар в ту часть ноги отца, где остался так хорошо различимый и изъятый отпечаток.

Как уже сказано, позже выяснилось, что след… не принадлежит обуви.

Маслова-младшего!

Телефон «убийцы»

До сих пор мобильный аппарат находится у… матери. Она мне его показывала и очень сокрушалась по этому поводу.

Следствие даже толком не изучило его содержимое. Он даже не был изъят с места преступления, не признан вещдоком! Действительно, зачем?! Ведь в папке «контакты» имеется телефон некоей «Елены Еременко», которая в день «убийства» была с неизвестным мужчиной по имени Сергей. Личность ни того, ни другого наши доблестные оперативники из уголовного розыска так установить и не смогли. «Не представилось возможным» - пишут «пинкертоны» обтекаемо.

А зачем им это…

Указала местной Фемиде защита и на другие важные моменты отвратительной работы обвинения.

Так, протокол важного следственного действия  «осмотр места происшествия» квартиры, где был обнаружен труп, производился… без понятых, без бригады «скорой помощи» или судебного эксперта, а также без применения видеокамеры. Даже «потерпевшая Маслова Т.А.» (бывшая супруга, мать задержанного), которая указана в протоколе осмотра, как «иные участвующие лица»,  на самом деле при осмотре места происшествия НЕ ПРИСУТСТВОВАЛА.

Женщина пояснила в судебном заседании, что она только вошла в квартиру, бегло осмотрела обстановку в квартире: в комнате на полу около телевизора видела кровь, телевизор при этом очень громко работал, и поэтому, даже  если бы в квартире и происходила какая-то  ссора и драка, то никто ничего бы не услышал. В кухне на окне видела стеклянную банку с обилием окурков женских и мужских сигарет, обращала на неё внимание следователя, т.к.  погибший Маслов Г.И. не курил и никакие женщины к нему не ходили.

В коридоре на полу лежал пострадавший. Никаких телесных повреждений, кроме гематомы левого глаза, ни на его лице, ни на его теле она не видела (футболка на мужчине была задрана до шеи).  При ней осмотр места происшествия сотрудниками не производился.

Понятых так и не было!

Ни… жив, ни… мертв

Но и это еще не все. Производство осмотра места происшествия без судебно-медицинского эксперта, отсутствие на теле «убиенного» явно выраженных признаков смерти – тех же трупных пятен или трупного окоченения не даёт основание ОДНОЗНАЧНО утверждать, что пострадавший Маслов Г.И.  НА МОМЕНТ ОСМОТРА МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ вообще… БЫЛ МЁРТВ!

Это сенсационное предположение соотносится с заключением эксперта Чиндиной, где указано, что «пострадавший Маслов Г.И. умер НЕ СРАЗУ, и  повреждение брыжейки  могло быть причинено за два-три часа до его смерти».  Материалами же дела установлено, что Маслов-младший вызвал полицию сразу, как только  обнаружил своего отца, лежащим на полу.

Судя по времени начала «посиделок» в квартире пострадавшего Маслова Г.И., времени шума, который слышала соседка снизу, пострадавший Маслов Г.И. на момент осмотра места происшествия МОГ БЫТЬ ЕЩЁ ЖИВ. Может быть, поэтому все свидетели, допрошенные по делу поясняли, что никаких телесных повреждений они «не заметили», а никакие травмы и признаки насильственной смерти в глаза им «не бросились».

В таком случае закономерно возникает вопрос, а были ли вообще те травмы, которые указаны в экспертизе или она стала плодом совместного творчества судмедэксперта и следователя?!

В погоне за раскрываемостью.

«Кровное» родство

Как выяснилось адвокатом, с признательными показаниями и с выводами экспертов многое реально не соотносится.

Как, например, объяснить такую не стыковку. Так, по версии обвинения, между Масловыми, отцом и сыном, в квартире произошла обоюдная драка, они наносили друг другу удары, боролись, вместе падали на пол, катались по нему (так они, по «чистосердечному признанию» сына, очутились в коридоре), сын прыгал на отца двумя ногами, однако, крови потерпевшего на одежде и теле подсудимого («отцеубийцы»)… не обнаружено! Тогда как одежда Маслова-старшего, по описанию экспертов, вся была вымазана в крови, также кровь была на руках, на лице, и на полу, что следует уже из протокола «осмотра места происшествия».

Более того, по заключению биологической экспертизы, на футболке  с трупа Маслова Г.И. (старшего), кроме пятен и помарок бурого цвета  различной формы, имеются и пятна в форме БРЫЗГ крови, тогда, как на одежде Маслова-младшего «пятен крови не обнаружено», тем более в форме брызг.

Ничего не говорится о столь массовых кровопотерях со стороны отца и в признательных показаниях «убийцы». Не мог же он не заметить кровь, залившую лицо, руки, футболку отца? Или уклоняться в процессе борьбы от кровяных брызг в разные стороны.

Все это говорит, что «признательные показания» сына – пустая формальность. вымороченная следствием.

Для самого себя.

Ни петь, ни свистеть

Не согласуются с «воссозданным преступлением» и другие выводы судмедэкспертов.

Как, к примеру, соотнести с якобы состоявшейся обоюдной борьбой и дракой обнаруженную в крови пострадавшего Маслова Г.И. дозу алкоголя в… 6,68 (!) промилле. Это в три раза больше обще смертельной и равна предельно смертельной концентрации алкоголя в крови человека.

Прибавьте к этому «алкококтейлю» состояние здоровья  пострадавшего Маслова-старшего: инвалид второй группы, передвигается с тростью, травма ноги и тазобедренного сустава после ДТП, цирроз печени на последней стадии…   Как в таком состоянии пенсионер мог вести со своим сыном вообще какую-то борьбу, а тем более «многократно наносить удары», «подниматься с пола»?! Да это просто не возможно, не реально, не вообразимо.

Даже в теории.

Вот какой из всего этого можно сделать вывод?! Одни скажут – молодцы сотрудники правоохранительных органов, в сутки раскрыли преступление, совершенное в условиях не очевидности, приперли убийцу отца к стенке. А те, кто поумнее, скажут, а так ли все очевидно, как кажется?!

Видимо, они согласятся с адвокатом Асташиной. Вариантов как мог умереть «пострадавший Маслов-старший» на самом деле масса. К уже озвученным можно прибавить и еще парочку. Вышел утром изрядно выпивший пенсионер на улицу за добавкой горячительного, столкнулся с гоп-компанией, «брякнул» что-то, в итоге «огребся», получил нагоняя. И, может, даже не били, а просто толкнули пару раз от нечего делать – упал старик на трубу, на пень, на бордюр. Потом поднялся, добрел до дома, пару часиков отлежался. Вроде бы, оклемался -  внутреннее кровотечение оно не заметное, безболезненное. Встал, пошел в туалет, от обильной кровопотери потерял сознание, упал тут же навзничь и тихонько скончался.

Или просто при 6,68 промилле в крови сам упал об острый подлокотник дивана с размаху, спиной, боком. Даже не выходя из дома. Этого достаточно, чтобы стать калекой на всю оставшуюся жизнь или умереть от разрыва внутренних органов. Тем более, когда они истощены и источены паленым дешевым страшно ядовитым алкоголем.

Местного разлива.

И поведение Маслова-младшего на причинителя смертельных травм своему отцу никак не тянет.

Посудите сами, обнаружив бездыханное тело своего отца, сын никуда не скрывается, сам звонит в полицию. Искренне переживает от случившегося. Чувствует в этом и свою косвенную вину.

А если бы знал, что причастен, что убил, то, скорее всего, скрылся бы с места ЧП. Тихонько. Без вызова полиции. Как и пяток других участников «посиделок». Поди, потом стражи порядка установи, кто там был на «празднике жизни», в какой последовательности ушел.

Маслов же поступил как рядовой законопослушный гражданин, не чувствующий за собой участия в злодеянии. И как сын своего отца. Не бросил.

В последнюю минуту.

Кстати, и все характеристики личности «убийцы» с места жительства, работы, даже с детского сада, куда он водил своего сына, говорят о нем как о спокойном, уравновешенном, справедливом, заботливом сыне и отце. Об этом свидетельствуют и соседи, друзья детства, сослуживцы, коллеги, родственники.

Даже бывшая супруга.

- Не может человек в один момент превратиться в зверя, стать монстром, - ссылается на свой многолетний опыт следственной и адвокатской работы защитник Наталья Асташина. - Это должно иметь какие-то предпосылки, внешние проявления, не может остаться не замеченным.

Тем более окружающими.

Над Законом…

Какие выводы из всего этого делает профессиональный адвокат с 20-летним опытом работы в следствии? Да самые, что ни на есть, логичные. И печальные:

«Версии, указанные защитой  в ходатайствах, следствием и меняющимися, как перчатки, следователями не проверялись. Они были не мотивированно отвергнуты, а указанные факты были подтасованы под обвинение».

В своих прениях по уголовному делу (рассмотрено Октябрьским районным судом г.Омска, №1-501/2016, судья Матыцин А.А. – см. https://octobercourt--oms.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=case&case_id=161824656&result=1&delo_id=1540006&new) адвокат Асташина отметила этот момент особо.

«Изначально  на предварительном  следствии,  не было сделано НИЧЕГО,  для  того чтобы УСТАНОВИТЬ ИСТИНУ и, если смерть Маслова Г.И. была насильственной, то ничего не сделано и для того, чтобы  УСТАНОВИТЬ ПРЕСТУПНИКА.

Доказательства виновности или невиновности моего подзащитного, которые могли быть добыты только по горячим следам, БЫЛИ БЕЗВОЗВРАТНО УТРАЧЕНЫ по вине работников правоохранительных органов, и этому способствовало:

1. НЕ установление в  ТОТ ЖЕ ДЕНЬ всех участников распития спиртного в квартире пострадавшего Маслова Г.И.,

2.  НЕ изъятие у каждого, в том числе и у женщин, отпечатков следов обуви, в которую они были обуты в день смерти Маслова Г.И.,

3. НЕ изъятие из стеклянной банки в кухне, окурков женских сигарет, а также и окурков сигарет, которые курят мужчины, и которые, возможно,  могли бы вывести на след преступника, если всё-таки было совершено преступление.

4. Не совершение следственных действий, которые нужно было совершить незамедлительно. Я имею в виду изъятие и осмотр телефона Маслова при его задержании.

5. И это «Не» можно было бы  продолжать  ещё очень и очень долго….

Или оперативные работники и следователи Октябрьского АО тоже руководствуются для установления истины какими-то другими законами?

Скорее всего…».

Так должно быть!

Раз за разом мы описываем странные уголовные дела, вопиющие нарушения всех прав и свобод на стадии следствия, комментируем неоднозначные спорные судебные акты. И это уже не «линия защиты», это констатация тех опасных тенденций-метастаз, которые поражают и чревоточат нашу правоохранительно-судебную систему изнутри. Не со стороны Закона, а со стороны тех людей, кто призван по должности, по званию, по статусу его защищать и соблюдать. А что имеем, со слов того же адвоката Натальи Асташиной.

По факту.

«Те люди, которые ведут следствие,  и осуществляют уголовное преследование, должны быть, как минимум,  грамотными, иметь аналитический склад ума, и отменную логику, руководствоваться только Законом,  обладать чувством долга, ответственности за порученное дело, и понимать, что к ним предъявляются повышенные нравственные требования,  и что от их  грамотной, ЧЕСТНОЙ и профессиональной работы,  зависят судьбы людей, в отношение которых они осуществляют уголовное преследование, а судебная власть  должна олицетворять справедливость, и каждый, чьи интересы затрагивает  производство по уголовному делу, мог рассчитывать  на защиту в суде его прав.

Ни грамотности, ни аналитического склада ума, и ни какой логики по делу Маслова я лично, не увидела. Чувство долга и ответственность за порученное дело, честность и профессионализм здесь также, по моему мнению, напрочь отсутствуют. Остаётся одна надежда. На справедливость суда…».

От себя, уже зная обвинительный вердикт районной Фемиды по этому неоднозначному делу, могу добавить.

…Апелляционной инстанции.

«…прошу моего подзащитного Маслова В.Г. ОПРАВДАТЬ за недоказанностью его вины в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть пострадавшего Маслова Г.И., и признать за ним право.

На реабилитацию».

Одни разочарования…

Из всей этой истории матери подсудимого больше всего почему-то запомнился и покоробил разговор с адвокатом Натальей Романовской, побудивший доверителя отказаться от ее услуг.

И этот эпизод женщина подробно описала в своей жалобе в Адвокатскую палату. Юристка, правда, вернувшая часть ранее переданного ей аванса и, указав на это как на образец своей порядочности, навсегда запомнилась женщине своей фразой. Со слов гражданки Масловой, адвокатесса ей сказала, что не собирается делать из ее сына белого и пушистого, что он непременно будет сидеть, вопрос только сколько. И на прощание женщина получила резюме-характерстику на всю местную адвокатскую общественность. Дескать, не обольщайтесь, никто вашему сыну помогать не будет, будут делать вид. И всё.

Эти слова так разочаровали заказчицу, что она на время просто была шокирована открывшемуся перед ее глазами правовому беспределу, в который погрузился Омск. Только собравшись с духом и мыслями, и поняв, что не все же вокруг мазаны одним мирром, она вновь стала бороться за сына.

И не остановится…

В круге первом

…В нетленном, великом, вечном, но все же художественном произведении фраза «оставь надежду всяк сюда входящий» воспринимается, прежде всего, в ее глубинном, метафорическом и символическом смыслах…

Удивительно, но в нашем Богом забытом Омске табличку с этим текстом можно повесить (и не ошибиться) на любом силовом ведомстве. Будь-то «Следственное управление», «Следственный отдел», «Подразделение по надзору» или наши «доблестные и не подкупные» судмедэкспертные учреждения. Теперь уже и в судебных инстанциях это, увы и ах, сложившаяся догма.

Причем смысл этого Дантовского изречения в нашем варианте убого прямолинеен и примитивен до безобразия. И это – страшная правда!

«Оставь надежду…

(продолжение следует)

Александр Грасс