В «деле Поповцевой» гособвинение… «отдувается» за следствие!

Подсудимая Лариса Поповцева дала свои показания по предъявленному ей обвинению «присвоение в особо крупном размере» (ч.4 ст.160 УК РФ)…

Бывшая финдиректор ООО «ЮНИТЕК» категорически не согласна с тем, что тратила средства предприятия.

Не по назначению.

На изложение своей позиции с доводами, цифрами и фактами подсудимой потребовалось два судодня. Впрочем, почти половину показаний госпожи Поповцевой составили дотошные и даже в какой-то степени каверзные вопросы двух гособвинителей – прокуроров.

Екатерины Шаймордановой и Олега Неделько.

Из всего услышанного сложилось такое общее впечатление, что и предварительное следствие, и надзорное ведомство, причастные к предъявлению и утверждению обвинительного заключения, перепутали местами такие понятия как «нарушение финансовой дисциплины на предприятии» (КоАП РФ) и «присвоение» (УК РФ). Причем, сделано это в ущерб гражданину, привлекаемому к более строгому виду (уголовной) ответственности. Вместо рядового административного взыскания или того же штрафа.

В 40-50 тыс рублей.

По версии Ларисы Поповцевой, никакой растраты или присвоения на «ЮНИТЕКе» не было.

Зная о том, что у фирмы имеются долговые обязательства перед рядом кредиторов, учредители ООО принимают коллегиальное решение «реализовать активы предприятия» и «погасить задолженность».

Насколько это возможно.

На балансе компании тогда находились три автогазовые заправочные станции (дислокация АГЗС – ул. Заводская, ул. Молодежная и Пушкинский тракт), два автомобиля б/у и земельный участок в р.п. Таврическое.

Попытки с ходу найти денежного покупателя, который бы приобрел все имущество «оптом», успехом не увенчались. Хотя варианты были, но они почему-то не срабатывали. Хотя перманентные переговоры велись. Неожиданно на помощь пришел экс-компаньон «ЮНИТЕКа» Алексей Эйхман. В свое время он был гендиректором ООО, знал реальное положение дел и рыночную стоимость реализуемых АГЗС.

Нужно отметить, что кандидатура покупателя изначально не внушала госпоже Поповцевой доверие и симпатии, но решение продать Эйхману активы «ЮНИТЕКа» принимались не ею.

- Я лишь исполняла волю учредителей, - неоднократно подчеркивала подсудимая.

Видимо, будь ее воля, она бы и на пушечный выстрел не приблизилась к господину Эйхману. По нашим данным, виной тому какая-то темная история, когда за спиной Поповцева-младшего экс-директор «ЮНИТЕКа» выводил на свои аффилированные предприятия часть выручки, брал в долг ГСМ у серьезных игроков местного нефтерынка на десятки миллионов. Что характерно, так с ними и не рассчитался. И это было выяснено участниками ООО «ЮНИТЕК» по результатам инвентаризации.

Тогда Эйхман отделался всего лишь исключением из числа «акционеров» ООО. Возможно, его просто пожалели. Но, скорее всего, сыграла его близость к одному из местных прокуроров, приходящихся ему одноклассником, с которым он до сих пор, кстати сказать, поддерживает.

Приятельские отношения.

Впрочем, на тот момент некогда было просчитывать риски и опасаться возможному сведению счетов со стороны бывшего компаньона, нужно было срочно оплачивать другие счета. Погрануправлению ФСБ (за дизтоливо), Промсвязьбанку (за открытую линию по обердрафту), заработную плату (работникам), судебным приставам (по возбужденным исполнительным производствам). Сделать это на словах было уже невозможно, нужна была наличность.

Живая.

И Эйхман ее гарантировал через договоры купли-продажи имущества не позднее месяца с даты подписания документов. Правда, не сразу, а частями.

При этом покупатель самолично или через своего представителя СкоропатовуА.В. контролировал каждый шаг продавца.

Так, с ним были заключены шесть договоров на общую сумму в 16 с небольших миллионов рублей. В ходе их реализации было получено порядка 9 млн рублей наличными денежными средствами. В период с 27.02.2014г. по 13.05.2014г. (он был указан в обвинительном заключении) поступления составили около 7,7 миллионов. По каким-то причинам дальнейший период следователь не счел нужным даже исследовать, хотя расчеты велись нарастающим итогом, а денежные средства в кассу предприятия поступали вплоть до октября 2014 года.

По подсчетам госпожи Поповцевой, покупатель Эйхман, производивший в дальнейшем расчеты с конкурсным управляющим, но уже в 2015 году, не доплатил за приобретенное и переписанное на него имущество чуть больше миллиона рублей. А с учетом санкций и пользования чужими средствами эта сумма долга могла составить и все 2 млн. Но конкурсный управляющий Вайсберг по каким-то причинам даже не счел нужным потребовать с Эйхмана миллион или предъявить тому счет по оплате процентов за пользование чужими денежными средствами. Эти моменты не прошли мимо внимательного финдиректора.

- Наверное, плохо считает, либо не счел нужным соблюдать интересы кредиторов, - в сердцах предположила обвиняемая в растрате подсудимая.

Почти все транши, переданные Эйхманом в счет погашения обязательств по договорам, тут же, минуя различные бюрократические анклавы, шли на погашение долгов «ЮНИТЕКа». В реестре учета всех поступлений денежных средств от Эйхмана, который вела подсудимая совместно с представителем Эйхмана Скоропатовой, все эти моменты, впрочем, отражены.

В полной мере.

В одном случае средства сразу шли на приобретение ГСМ и оно передавалось в Погрануправление. Что подтверждается соответствующими Актами, заверенными с двух сторон (общая сумма отпущенного дизтоплива около 1 700 тыс рублей). В другом случае четырежды погашается овердрафт Промсвязьбанка (каждый транш по 253 тыс рублей). Также «наличкой» передавали деньги ООО «Регион Ресурс» (1 млн рублей), судебным приставам (1 767 тыс рублей), порядка 400 тысяч ушло на погашение долга по заработной плате. Все эти операции прошли в рамках предъявленного в обвинительном заключении периода.

Еще более 3 млн рублей (точнее – 3 430 тыс) пришлось выплатить с этих же денег Эйхману, но этот платеж был произведен в том периоде, который следствием не был исследован. Дело в том, что к моменту взаиморасчетов вступило в законную силу решение Арбитражного суда Омской области по процессу А46-32984/2014, по итогам которого Эйхману причитался денежный эквивалент его доли, как экс-учредителя.

ООО «ЮНИТЕК».

По итоговому раскладу у финдиректора получалось, что по договорам фирма получила почти 11 млн рублей как в наличной, так и в безналичной форме. Из причитающихся 16-ти.

Окончательно свести к нолям «дебит» и «кредит» не довелось – на предприятие пришел конкурсный управляющий, к которому перешли бразды правления.

И финансовые потоки.

Откуда сложилась инкриминируемое госпоже Поповцевой присовение в 5 с лишним млн рублей, так и осталось лично для нас загадкой.

Сама подсудимая объяснила это весьма доходчиво и правдоподобно. Расчеты с господином Эйхманом по договорам производились малыми – промежуточными – траншами. С чем это связано не понятно, но, возможно, это были поступления с каких-то торговых операций, не исключено, что были там некие займы. Так как периодически Эйхман просил продавцов подсобить ему в оформлении документов на получение кредита то в банке Интеза, то в Сбербанке, то в Росбанке. По итогу кредитные линии срывались, а вот выданные ему от лица «ЮНИТЕК» документальные подтверждения его кредитоспособности и благонадежности могли остаться на руках.

У не состоявшегося займодавца.

Именно этим Лариса Поповцева может объяснить почему одновременно существуют одинаковые суммы приходно-кассовых ордеров на одну и ту же сумму, выданные по одним и тем же основаниям.

- Он просил, я по доброте душевной входила в положение и выписывала, - вспоминает не без сарказма в свой адрес бывшая бизнес-вумен.

Еще один фактор разночтений в документации финдиректора и конкурсного управляющего - это наличие, так называемых, промежуточных и сводных «приходников».

Лариса Поповцева настаивает, что определенные договорами суммы сделок поступали в фирму не сразу, а малыми траншами. И вот на каждый малый взнос в счет исполнения обязательств она «выписывала гарантию» – приходник без нумерации, но с указанием той самой малой суммы.

- С моей стороны это было как документальное признание и подтверждение того факта, что сумма внесена и зачтена. Это бы аналог расписки, гарантийного письма.

Общий сводный приходно-кассовый ордер заполнялся уже со всеми присущими ему регалиями – номером, датой, подписями. И только такие ордера имели.

Юридическую силу.

В дальнейшем, как предполагает подсудимая, часть этих мелких квитанций были представлены Эйхманом конкурсному управляющему Вайсбергу в подтверждение полной оплаты за АЗГС.

- Только так могла образоваться переплата Эйхманом по договорам на 2 млн рублей. Я никогда не поверю, чтобы этот человек, бизнесмен со стажем, мог просчитаться и заплатить больше положенного. На 2 млн рублей!

Судя по всему, логика в версии Поповцевой имеет место быть. Ведь с ней к/упр так и не встретился, чтобы разобраться по существу возникшего спора, а сразу обратился с заявлением в правоохранительные органы. С просьбой возбудить.

Уголовное дело.

Так вот, и возникает вполне резонный вопрос, а в том ли направлении двигалось предварительное следствие?!

Ведь, приняв за основу позицию Ларисы Поповцевой, на ее месте сейчас мог находиться "тот самый Эйхман". И не понятно, чем бы он мотивировал. Если бы в свое время бизнес-вумен не доверилась его словам и добилась бы передачи всех промежуточных корешков в обмен на итоговую документацию.

Видимо, понимая, что такая внятная житейская трактовка событий загоняет ситуацию в тома уголовного дела и  превращает их в фикцию, прокуроры ударились.

В частности.

«Кому и как выдалась заработная плата?» - и так и эдак принялись выяснять гособвинители.

Подсудимая в итоге уже назвала и точную сумму (370 тыс рублей только в инкриминируемом в обвинении периоде), и количество работников (5), и период, за который сформировалась задолженность (конец 2013 – середина 2014), а советники юстиции никак не унимались.

– А почему ведомость по выплате зарплаты на тетрадном листке?

– Это наш внутренний документ, который мы составляли для себя, нам без разницы, на чем будет зафиксирована информация о выплате…

- А кто выдавал деньги и где?

- Я точно не выдавала. Выплатой занимался или Максим Поповцев, или сотрудник Козлов…

- А за что зарплата, какую работу исполняли сотрудники?

- Одни охраняли базу и складированное там имущество, кормили собак, еще одна выполняла функции бухгалтера…

- А что охраняли сотрудники?

- Здания, емкости, оборудование и аппарат для газовой заправки, электросети, автотранспорт… Там много что находилось, мы обязаны были передать конкурсному управляющему все это в целости и сохранности…

- А вы знаете, что начальник охраны остался без заработной платы и вынужден был выбивать зарплату из конкурсной массы через суд…

- Все, кто непосредственно исполнял обязанности, деньги получили… - уклончиво сообщила процессуальным оппонентам подсудимая.

Честно говоря, не совсем понятно, что хотели сказать своим вопросом прокуроры. Ведь факт того, что некий «начальник охраны» добился погашения ему зарплаты по суду, как минимум,… подтверждает основной посыл показаний госпожи Поповцевой – работники в спорный период были, им начислялась зарплата и выплачивалась! За исключением того самого «одного человека», к которому, судя по прежним высказываниям финдиректора, были некие претензии. Морального или иного плана сказать не беремся, но они точно были.

Как и долг, который пусть по суду, но, во-первых, был признан (значит, человек работал -!), и, во-вторых, был выплачен (из конкурсной массы). Остальные работники в суд не обращались, заработную плату по суду и из конкурсной массы не выбивали. Значит, с ними – рассчитались!

В принципе, своей дотошностью и подбором дополнительного «компромата» гособвинение добилось (на наш взгляд) прямо противоположного результата.

Подтверждающей позицию.

«Растратчицы»!

И таких «переигранных» моментов в исполнении прокурорского дуэта был не один и не два.

Долго из подсудимой выбивали обоснование, почему она выписывала Эйхману промежуточные «приходники» вместо составления неких «расписок». Видно было, что такие тривиальные и не имеющие значения в рамках предъявленного обвинения моменты выбивают подсудимую из колеи повествования.

- А как я могу принять денег и не выдать человеку никаких подтверждающих документов? – в недоумении в разных вариантах ответствовала госпожа Поповцева. – Это как своеобразная гарантия того, что эти средства поступили в «ЮНИТЕК», как жест порядочности…

Действительно, почему, принимая деньги в статусе должностного лица ООО, финдиректор выписывала бы «Покупателю» по договору (№1, №2 или  №3) частную расписку от физлица? Вот здесь бы было больше недоразумений и оснований полагать, что деньги ушли на сторону.

В частную лавочку.

К тому же, подсудимая вскользь, но упомянула и иные основания, почему она поступала именно так. Сам Эйхман просил с нее оформление таких промежуточных квитков. Возможно, уже с дальним прицелом наказать или как-то постараться провести своих прежних обидчиков.

Не исключено.

- А почему не один корешок? А чем они отличались, промежуточные от сводного?  А почему не вернули назад остальные квитанции? – вопросы продолжались те же, в разной интерпретации.

- Так получилось, я не могла взять деньги и не дать хоть какой-то подтверждающий документ, который у меня просили к тому же. На сводном были дата и номер, а также сведения о договоре. На промежуточных эти моменты упускались, так как это был «документ для себя»…

А добить оппонента гособвинение решило, видимо, «домашней заготовкой».

- Вы представили непосредственно в судебном процессе реестр кассовых поступлений ООО, нотариально заверенный, почему вы не использовали сведения из этого документа при проведении экспертизы, где в резолютивной части указано, что без данных по кассовой книге делать выводы о наличии или отсутствии на предприятии недостачи нельзя?

- Как раз мной и был представлен следователю реестр платежей и, видимо, ему необходимо было поставить вопрос специалисту, проводящему «ревизию» документов. А, столкнувшись с тем, что это стало достоянием гласности со стороны следователя и изменением показаний Эйхманом и Скоропатовой, для меня стало очевидным, что представлять еще какие-либо доказательства о моей невиновности бессмысленно и я уже никому не верила. Ни следователю Супруну, ни конкурсному управляющему Вайсбергу, ни своему первому адвокату, которая мне посоветовала «признать все обвинения» и «пойти на сделку со следствием», ни Эйхману, который на очной ставке и в дополнительных показаниях вдруг заговорил так, как будто знал мои слова, которыми я дала показания следствию.

Не знаю как читателям, но по нашему восприятию, гражданка Поповцева высказала более чем мотивированное объяснение своего поведенческого инстинкта. По-другому сегодня относиться к правоохранителям-силовикам-защитникам и судам – …упаси Бог! И это не частное мнение, это вопиющая конкретными ФИО и ситуациями реальность.

Но от эмоций к логике. Почему подсудимая должна передавать следствию какие-то документы? Обвинение обязано быть достаточным, обоснованным, безупречным и доказанным. Иначе, какой смысл уповать.

На «авось» и «небось».

Если на предприятии изначально не было проведено ни РЕВИЗИИ, ни ИНВЕНТАРИЗАЦИИ, официально не зафиксирована недостача в кассе, то о каких «растрате» или "присвоении" может идти речь? Ведь восстановить пробелы можно было и иными способами, например, проведением встречных проверок с составлением актов. Но ведь с подсудимой никто не обсудил возникшие проблемы, обнаруженные пробелы. А сейчас на нее еще и вешают… просчеты, недоработки, упущения следствия!

Вот оно как…

Однако, если судить о показаниях и состоявшейся словесной дуэли между подсудимой и гособвинителями, то плюс можно поставить все-таки… прокурорам.

Говорят, они громко, четко, внятно, проговаривая и донося мысль до оппонента в разных вариацях и ипостасях. Вопрошают с нотками первородного обвинения. Во всем видят умысел. Преступный, непростительный, уголовно наказуемый.

На этом фоне эмоционально выжатая подсудимая со сбивчивой манерой изложения, ведомая на тонкие психологические уловки своих оппонентов, смотрится как загнанная в угол жертва.

Она обороняется. Из последних сил. А при таком раскладе нужно контратаковать противника. Его же аргументами.

Пренепременно.

Видимо, более сбалансированную и консолидированную позицию защиты мы услышим в прениях. Они состоятся уже на этой неделе. Не исключено, что не за горами и итоговый вердикт Фемиды.

Судьи Оксаны Волторнист.

Анастасия Добробабина, Александр Грасс