«Осужден, но… не виновен!?» или Братоубийство в омском Усть-Ишиме – было ли оно?

+ 88
- 4

В Уголовно-процессуальном Законе четко прописано, что между хладнокровным убийством человека (ст.105 УК РФ) и вынужденной самообороной с тяжкими летальными последствиям для нападавшего (ст.37 УК РФ) есть существенная грань…

 

 

«Факты – это воздух

ученого»…

академик Иван Павлов

Не первый случай в нашей журналистской практике, когда одно и то же трагическое событие может быть преподнесено на суд Фемиде, на вердикт присяжным или на взор публике в прямой своей противоположности.

И так, и эдак.

Хладнокровное лишение жизни или самооборона? Коварный умысел на убийство или случай, спасший жизнь? – вопросы по нынешним «временам и нравам» не праздные. И с точки зрения юриспруденции – теории, и с точки зрения правоприменения –

практики.

Силовиками возникшее между людьми противостояние (не всегда физическое) с летальным исходом трактуется, как правило, в рамках тяжкой, умышленной статьи 105 УК РФ («убийство»).

Само собой, всегда доказанной нашим следствием на все 100 процентов.

При этом у защиты в лице адвоката и подсудимого, правда, далеко не всегда, но имеются аргументы утверждать, что речь идет даже не о превышении пределов допустимой самообороны, а о попытке человека спасти любой ценой свою

жизнь.

Чтобы упомянутые выше тезисы не носили абстрактный характер, приведем примеры из омской действительности.

Для наглядности.

На слуху еще не такие уж и далекие от нас времена: 2015-ый год, пригород Омска, престижный поселок Усть-Заостровка, усадьба местного бизнесмена Субботина.

Попытка агрессивной группы подвыпивших односельчан разобраться с хозяином «по понятиям» завершилась… очередью из АК-47 («автомат Калашникова»).

По ним же!

Один из нападавших был убит наповал, другой тяжело ранен, третьему, можно сказать, повезло.

«Подозреваемый произвел несколько выстрелов из огнестрельного оружия в группу лиц. В результате выстрелов 51-летний мужчина скончался, двое других были ранены» - как сообщали СМИ.

Стрелявший тоже оказался не промах: «бывший зэк», «ранее судимый владелец оружия», «работающий охранником».

Как потом выяснилось, смертельной перестрелке предшествовали телефонные переговоры, в которых Субботину были высказаны угрозы убийством. И, скорее всего, собеседники тут же попытались воплотить свои

обещания.

Местный Следком еще на стадии сбора доказательств презентовал летальный инцидент исключительно, как «убийство» и «покушение на убийство».

С отягчающими.

Омский областной суд (судья Николай Гаркуша) квалифицировал действия обороняющейся стороны иначе. Как... «превышение пределов допустимой обороны»!

К тому времени уже были соответствующие разъяснения и анализ данной категории уголовных дел через призму Пленумов и Постановлений Верховного суда РФ, но редко кто из служителей Фемиды мог проявить инициативу, взять на себя ответственность и отделить «зерна от

плевел».

Это одна из немногих попыток местного Правосудия разобраться в случившемся без клише и давления со стороны трафаретных обвинительных формулировок следствия.

Впрочем, много чаще в епархии Фемиды примеры иного рода.

История с обратным эффектом.

Разборки между соседями в поселке Исилькуль завершились смертью одного из участников конфликта (см. «Исилькульская сеча» или Почему работой омского Следкома… недовольны все?! http://omsk-pravo.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=3226:-l-r-lr&catid=185:astashkin).

Следствие изначально усмотрело здесь статью 114 УК РФ – «Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление», но суд первой инстанции не согласился.

Имеет право.

Угрозы, нож, несоразмерность физических параметров, ряд спорных экспертиз, присяжные заседатели, очевидцы, подтверждающие доводы защиты...

Ничто не смогло спасти подсудимого от обвинения в преднамеренном убийстве!

Cм. «Исилькульская сеча» – 2: Убийство дверной ручкой или Несвоевременная помощь?! http://omsk-pravo.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=3363:-l-r-lr&catid=185:astashkin.

Это оборотная сторона «самообороны» в надежде на юридически близкий институт правосудия

из народа.

История, о которой пойдет речь в этой публикации, никак с упомянутыми криминальными эпизодами из новейшей истории Омска не связана.

Казалось бы.

Однако, всякие параллели, прямые совпадения или общая противоречивость ситуаций носят исключительно случайный

характер.

Итак, середина февраля прошлого года, север Омской области, поселок Усть-Ишим.

Судьба зачем-то сводит здесь двоюродных братьев Уразовых, Вадима и Рифхата, которые давно не виделись.

Первый (обвиняемый) приехал из Ханты-Мансийска, где вполне комфортно трудится в ХК «Югра», возит детей на тренировки и учебу, проживает с семьей и пожилой матерью.

Цель краткого вояжа на малую Родину – наведаться в родительский дом, который длительное время стоит без присмотра. Нужно было проверить состояние недвижимого имущества, оплатить коммуналку, смахнуть с интерьера

пыль времен.

Со вторым, Рифхатом (погибший), как-то все выглядит сложнее.

Его социальный статус, род занятий, место трудоустройства… – в изученной мною части материалов уголовного дела эта информация отсутствует.

Есть упоминания о том, что какую-то часть детства Уразов Рифхат Равильевич воспитывался в детском доме, потом была учеба в кадетской школе-интернате. Физически развит, по молодости профессионально увлекался спортом – самбо, дзюдо, восточные единоборства.

Также семьянин – сожительница, сын. Последний выступает сейчас в роли

потерпевшего.

Уже из краткого характеризующего материала двух братьев и их статусов по УК РФ становится понятно, что встреча близких родственников закончилась трагедией.

Одной на двоих.

Летальным, неоднозначным и, на мой взгляд, до конца не восстановленным событиям, развернувшимся 16-го февраля 2022 года в одном из домов поселка Усть-Ишим между двоюродными братьями Уразовыми, в мотивировочной части приговора районной Фемиды отведено всего 10 (десять -!) строчек.

По большей части они носят универсальный характер и напрямую соотносятся лишь с формулировками Уголовно-процессуального Закона и Уголовного кодекса.

От конкретики, внутреннего трагизма и бытовых реалий лишь дата, время, место и имена-фамилии потерпевшего и подсудимого.

Не более.

Между тем, и изначальная версия событий в изложении оставшегося в живых брата Вадима Уразова, и совокупность доказательств, указанных защитой (адвокат Михаил Грабовский из ХМАО см. https://advokat-grabovsky.ru/obo-mne) в прениях, отличаются от набора УПК-штампов следствия и гособвинения.

Существенно.

Вот как описывает события того дня подсудимый, дав идентичные показания и в ходе следствия,

и на суде.

«Уразов Вадим Валентинович пояснил, что 16.02.2022 находился в квартире своей матери в р.п.Усть-Ишиме по адресу «….».

К нему днем пришел его двоюродный младший брат Уразов Рифхат Равильевич, уже подвыпивший, с початой бутылкой коньяка.

Предложил присоединиться «по-братски».

По-родственному впустил, ради приличия налил себе рюмку-две вина, от крепкого алкоголя отказался. Коньяк употреблял Уразов Р.Р.

Уразов-старший неоднократно пытался успокоить Уразова-младшего, который, будучи в алкогольном опьянении, стал оскорблять его мать, поскольку с детства был обижен и имел злобу на их семью, в частности, на его мать, поскольку она в свое время, когда тот был подростком, отказалась забирать его из

детского дома.

Примерно, в районе 17 часов, высказывая оскорбительные речи в его адрес, Рифхат Уразов, находясь в состоянии алкогольного опьянения, неожиданно схватил нож, который лежал на столе, и стал им размахивать в его сторону.

Угрожал расправой.

Когда он пытался защититься руками от посягательств, Уразов Р.Р. нанес ему удар ножом в левое предплечье, от чего он испытал боль и боязнь за свою жизнь (подтверждается судебно-медицинским освидетельствованием – автор).

Выхватив нож и убрав его в сторону, Вадим Уразов стал выпроваживать Уразова Р.Р. из квартиры, доведя до коридора.

После того, как Уразов Р.Р. стал одеваться, хозяин вернулся на кухню и стал наводить в ней порядок.

Когда он убирал со стола, стоя спиной ко входу, Уразов Р.Р. тихо подошел к нему сзади и, захватив его горло локтевым сгибом, начал

душить.

Вначале он воспринял это как шутку или пьяную выходку и стал просить отпустить.

Но Рифхат никак не реагировал.

В какой-то момент Уразов В.В. почувствовал, что теряет силы, начинает задыхаться. Нападавший продолжил действовать на удушение. От сдавливания горла потемнело в глазах, Уразов-старший начал терять сознание.

На его единственно возможные в этом положении хрипы «отпусти!» Уразов Р.Р. не реагировал.

Поскольку Уразов-младший был пьян, мог в этот момент себя не контролировать, был выше и сильнее его (владел навыками единоборств, имел спортивные разряды и звания), Вадим Уразов предпринял отчаянные попытки освободиться от захвата.

Безуспешно.

Испытывал ли в тот момент В.В.Уразов чувство страха за свою жизнь и здоровье?

Вопрос, видимо, риторический и полемический, одновременно.

Бесспорно другое.

Поскольку Уразов-старший стал задыхаться и терять сознание, то для того, чтобы освободиться и остаться в живых, он машинально нащупал предмет, лежавший на столе в пределах досягаемости, и стал отбиваться рукою, в которой находился взятый им предмет.

Как и куда бил – не помнит.

Какой предмет схватил, в тот момент, какие могут быть последствия –

не понимал.

Когда с помощью первых беспорядочных ударов захват со стороны Уразова-младшего ослаб, и появилась хоть какая-то свобода для перемещения, мужчина смутно вспоминает, что, вроде бы, развернулся лицом к брату.

Опять ударил.

Уже придя в себя, Вадим, почувствовал, а потом и увидел, что Рифхат Уразов обмяк, опустился на колени и облокотился на табурет.

Он увидел кровь.

Из показаний подсудимого следует, что «без применения каких-либо предметов освободиться от удушающего и профессионального захвата Уразова Р.Р. не смог».

- Никак.

Еще даже не осознавая последствий произошедшего и не зная о физическом состоянии своего брата Рифхата, Уразов-старший вызвал медиков по телефону спасения «112».

Еще до приезда «скорой» и стражей порядка предпринял попытки оказать пострадавшему первую неотложную помощь.

Каких-либо действий, чтобы «замести следы» или инсценировать какую-либо выгодную для себя версию событий, им не предпринималось.

С первых минут общения с правоохранителями гражданин Уразов «признал вину в причинении смерти» (не в умышленном убийстве-!), но и это в дальнейшем было интерпретировано… против него.

Дескать, раз признает вину, значит, виновен, значит, убил, значит, раскаивается.

Железная логика…

Видимо, так и рождается однобокое и сугубо криминальное восприятие силовиками обстоятельств происшествия и человеческого

фактора.

Здесь нужно пояснить, что словосочетание «признание вины» может иметь два разных смысла.

Один – с точки зрения юриспруденции, другой – бытовой, исходя из жизненных реалий.

Человек совершенно искренне может считать себя виновным в событиях, которые привели к трагическому финалу, только потому, что был их непосредственным участником.

Или не сумел их предотвратить, или, как ему кажется, он их спровоцировал. Словом, поступком, бездействием.

Но при этом юридически он не подпадает под наказание, так как ничем не преступил грань Закона.

Обычно, люди считают себя виновными из-за мук совести, которые их преследуют, из-за особенностей своего воспитания и душевных качеств, которые не позволяют им с легкостью дистанцироваться или отмахнуться от произошедшей трагедии.

И забыть.

Бывает и наоборот, когда юридически и «по жизни» виновные граждане категорически не признают вину, не чувствуют себя кому-то и чем-то обязанными.

Адвокату Михаилу Грабовскому пришлось даже в прениях специально оговорить данное противоречие одной и той же формулировки с точки зрения юриста и обывателя.

Из текста предъявленного обвинения следует, что Вадиму Уразову инкриминируется «совершение умышленных действий в причинении смерти другому человеку» (брату Рифхату).

По версии следствия, подсудимый «вину признает и раскаивается».

- Несмотря на то, что мой подзащитный признал вину частично (именно в причинении смерти) и раскаялся, я как его защитник убежден, что он себя оговаривает и заблуждается ввиду не понимания, что такое состав преступления, - адвокат пресек попытку юридически продвинутых оппонентов сыграть на чувствах своего

подопечного.

Многое важного по сбору доказательств версии самообороны было упущено в первые часы после задержания Вадима Уразова.

Его дочь оперативно заключила соглашение с адвокатом из Ханты-Мансийска, известила об этом правоохранительные органы и адвоката по назначению (Пивкин Александр Васильевич, Омская областная коллегия адвокатов), но ситуация завертелась совершенно в ином ключе.

Подозреваемый, будучи в морально подавленном состоянии, подписывал все бумаги подряд. Прежде всего, при участии защитника А.В.Пивкина. Следственные действия, между тем, велись галопом и в ночное время.

Спустя время, складывается такое впечатление, что стражи порядка хотели успеть закрепить убийство во всех его ипостасях еще до приезда юриста со стороны.

Который бы указал следствию на недопустимость нарушения Конституционных прав задержанного, разъяснил бы своему доверителю права и разницу в «признании вины».

С точки зрения простого человека и с позиции правоохранительной

системы.

Между тем, Вадим Уразов на самом деле искренне раскаивался в том, что произошло, корил себя, что допустил такое страшное развитие событий.

Попросил своих домочадцев собрать все имеющиеся у них деньги (вышло 300 000 рублей) и выслать их родственникам погибшего.

Защита также вынуждена была действовать.

Как известно, адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда он убежден в наличии самооговора доверителя (п. 3 ч. 4 ст. 6 Закона «Об адвокатуре»).

Защитник Михаил Грабовский уверен, что в этом случае, не осознавая последствий и не будучи сведущ в вопросах права, Вадим Уразов себя оговаривал:

- Я полагаю, что, признавая свою вину (хоть и частично), не имея юридического образования, мой подзащитный заблуждается и оговаривает себя…

Так и есть.

Впрочем, именно «частичное признание вины» было положено в основу состоявшегося в январе этого года приговора (дело №1-2/2023, судья Ирина Лапина, см. 55RS0037-01-2022-000458-44).

Усть-Ишимская Фемида признала подсудимого Вадима Валерьевича Уразова виновным в умышленном убийстве и определила ему наказание «в виде 9,5 лет колонии строгого режима».

Был частично удовлетворен гражданский иск потерпевшей стороны (сына погибшего) о компенсации морального вреда в размере 1 млн рублей (заявлено было 10 миллионов).

Неоднозначная трактовка высказываний подсудимого о признании своей вины, воспринятое не как отражения душевных мук и страданий, угрызений совести, а как полное согласие с позицией и выводами следствия – это, по версии адвоката Грабовского:

- Единственное на чем строится доказательство виновности моего

доверителя!

Учитывая, что в контексте данного уголовного дела даже «признание вины» оказывается  категорией весьма относительной и спорной, можно представить, какие жаркие баталии развернулись между процессуальными оппонентами.

По каждому пункту.

Обвинений. Доказательств. Фактов. И их производных.

Честно говоря, с учетом фактуры, о которой пойдет речь дальше, данную публикацию надо бы поименовать «Усть-Ишимские Чайки» и присовокупить к популярному циклу наших прежних журналистских расследований, но неучастие в деле на стадии судебного следствия не позволяет мне оперировать сведениями так свободно, как бы

хотелось.

«Несмотря на непризнание подсудимым своей вины в совершении инкриминируемого преступления, его вина полностью подтверждается совокупностью исследованных в судебном заседании доказательств!»…

Видимо, самая избитая служителями Фемиды конструкция.

При всей утвердительности излюбленного судами оборота и его содержательной безапелляционности порой не все так гладко у обвинения.

И с «совокупностью», и с «доказательствами».

Как пример, разберем один из эпизодов предварительного следствия и судебного разбирательства по «делу Уразова».

Сын потерпевшего Р.Р.Уразова рассказал (сначала – сыщикам, потом – суду), что, со слов сожительницы отца, она позвонила ему по видеомессенджеру (WhatsApp):

- Когда отец ответил, то трубку выхватил В.В.Уразов и пояснил, что Р.Р.Уразов проник к нему в дом, и он его

зарежет.

Гражданская супруга погибшего, М.А.Плесовских, также поведала суду о своих переговорах с мужем по WhatsApp.

О чем ранее упоминал сын Рифхата Равильевича.

Там очень много подробностей, которые, к сожалению, ничем не подтверждены. Например, по версии женщины, подсудимый, которого она именует как «Неизвестный мужчина», открыто угрожал ее мужу убийством – «порежу ножом».

При этом «убийца» без проблем назвал ей точный адрес возможного преступления.

После того, как соединение прервалось, женщина не стала звонить в полицию и сообщать о том, что ее сожителя убивает неизвестный, а позвонила его сыну. Но и тот, по всей видимости, ничего оперативно не предпринял, так как его общение со знакомым сотрудником случилось уже после того, как сообщение о преступлении прошло по оперативным

УМВД-сводкам.

Насколько я понимаю, переговоры в мессенждере не отражаются в обычной детализации телефонных переговоров операторов сотовой связи.

Однако, при желании и доброй воле одного или двух абонентов подтверждение их общения поддается фиксации, обозрению и в таком виде вполне может фигурировать в качестве доказательства.
Слова «про общение» (даже в WhatsApp) без предоставления подтверждающей и объективной информации не могут быть положены в основу обвинения.

Аналогично, что Суд не должен класть в основу приговора слова кого-то про… слова кого-то. В просторечье это называется передача слухов, от чего, вроде как, судебные инстанции стараются дистанцироваться.

Всячески.

Другой спорный момент, который не вписывается в «бытовуху» на почве пьяной разборки.

Положительную характеристику «убийцы» от коллег, правоохранителей, друзей, соседей и родни даже суд вынужден был отметить.

Вадим Уразов в момент инкриминируемых событий не был пьян. В той степени, чтобы «поддаться искушению» или, наоборот, чтобы «не отдавать своим действиям отчета».

Взятые анализы на наличие в его крови этанола дали отрицательный результат.

Утром 17-го.

Поэтому Фемиде ничего не оставалось, как не согласиться с позицией гособвинения, которое настаивало на отягчающих обстоятельствах.

Суд уменьшил объем обвинения за недоказанностью. А, значит, еще на один шаг приблизил аргументацию защиты в пользу версии самообороны.

Был бы Вадим Уразов в тот день пьян, скорее всего, сейчас судили бы брата Рафхата, а его бы не было.

В живых.

Очень важный момент, который упускают, как мне видится, обе стороны.

Или, точнее, все три.

Защита указывает на тот момент, что при попытке спасти себя от удушающего захвата, чувствуя упадок сил сопротивляться, подсудимый «нащупал первое попавшееся орудие», которое в дальнейшем «оказалось ножом».

Адвокат, ссылаясь на данные экспертиз, не исключает, что это «мог быть и иной предмет».

В ситуации, когда перед твоими глазами (или – в бессознательном) мелькают события жизни, ты мысленно с ней прощаешься, любой весомый аргумент в пользу спасения подходит для применения.

Будь перед тобой вилка, ложка и нож, и все они в зоне твоей досягаемости, то рука машинально схватится за холодное оружие.

Наверняка.

Даже законодатель, а затем и вышестоящие судебные инстанции специально обговорили этот «скользкий» момент, чтобы дать возможность Фемиде быть гибче, настойчивей и скрупулезней в установлении мотивации действий всех сторон конфликта.

Человек, на которого направлено насилие (даже высказанное в устной форме-!), не обязан оправдываться!

«При проверке доводов подсудимого о совершении общественно опасного деяния в состоянии необходимой обороны суд обязан исходить из принципа презумпции невиновности (часть 3 статьи 14 УПК РФ)»…

«Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых подсудимым в свою защиту, лежит на стороне обвинения, а все сомнения в наличии состояния необходимой обороны и (или) виновности лица, обвиняемого в превышении ее пределов, которые не могут быть устранены в порядке, предусмотренном Уголовно-процессуальным кодексом РФ, толкуются в пользу подсудимого».

(см. Постановление пленума Верховного суда РФ № 11 от 31 мая 2022 г. https://www.vsrf.ru/documents/own/31171/)

Все верно.

Если гражданин воспринимает угрозы и вероятность их исполнения реально, с тяжкими для себя последствиями, то есть ли ему время и смысл взвешивать аргументы своей защиты на весах (фигурально в кило-граммах и метафорически на атрибуте образа) богини Правосудия?!

И думать при этом, а как же ему потом… оправдывать свой действия.

Верховный суд РФ специально обговорил, что гражданин, подвергшийся насилию, и «по жизни», и по Закону имеет право обороняться, чем может и как может.

Был бы у Вадима Уразова в досягаемости руки пистолет – он бы дотянулся и выстрелил. Возможно, в этом случае понадобилось бы одно-единственное нажатие на курок.

Хотя не факт.

И опять доказательно-процессуальная «вилка» для районной Фемиды.

Судя по экспертизам, в вину Уразову-старшему ставят «неоднократность нанесенных ударов» - их было, по разным версиям, от 3 до 5.

Дескать, это подтверждает версию обвинения.

Отнюдь!

И главное – что подтверждает? Умысел?

Извините, но даже Закон не запрещает действовать в момент самообороны до такого урона для нападающего, который обороняющийся (а не кто-то со стороны) воспринимает как эффективный и

достаточный.

Вот как это отражено в статье 37 УК РФ:

«Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, …если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия».

Еще более кратко и доходчиво та же мысль в Яндекс-поисковике: «Причинение вреда посягающему является неотъемлемым правом любого человека»…

Действительно, для жертв насилия случайно или умышленно ставшими мишенью для агрессии со стороны лиц физически более крепких именно тяжкий урон здоровью оппонента воспринимается, как ответ наиболее адекватный. Делается все возможное, чтобы агрессор реально не смог повторить свое нападение.

Совсем.

В последовательных показаниях и в версии Вадима Уразова «о самообороне» нет изъяна.

С этой точки зрения.

Его душат, он не может сопротивляться, силы покидают его. Хватает нож и…

Что?!

Он будет считать удары, которые нанес? Или пытаться осознать, насколько место случайного ранения может быть смертельным для нападавшего?

Или все-таки будет отбиваться до тех пор, пока не увидит и не поймет, что оппонент уже не в состоянии повторить попытку его убить.

Не нужно быть юристом, судьей или прокурором, чтобы внутренне примерить эту жуткую ситуацию.

На себя.

Тема самообороны, похоже, очень актуальна для Омска и его окрестностей.

Вы просто взгляните на криминальные сводки и горькой правде в глаза – сплошные убийства, сломанные судьбы, потоки бессмысленной крови.

День за днем!

Накатанный конвейер обвинений и оперативно-надзорное сопровождение в суде – все это низвергает на одинаково примитивный уровень и бытовую жизнь омичей, и возможность сослаться на исключительность обстоятельств и достижения… ВС РФ.

Упомянутая попытка судьи Николая Гаркуши поставить следствие и надзор на уровень, похоже, не то, что не было понято, но и воспринято было, похоже, в штыки.

Коллегами, смежниками, юридическим цехом.

Наверное, проще было осудить, по имеющимся в наличии штампам и

лекалам.

Но Фемида хоть где-то пошла другим путем, дав обнаглевшим нападающим-агрессорам пищу.

Для размышления.

А так ли уж безопасно всуе угрожать убийством, а так ли без последствий для своих жизни и здоровья врываться на чужую и неприкосновенную по Закону территорию.

Или в жилище.

Уверен, что вердикт судьи Н.Н.Гаркуши многих «оторв» приземлил на грешную землю, заставил включить мозги, задуматься и сделать правильные

выводы.

Почему служители Фемиды из сельских судов не учатся на примерах старших коллег?

Почему не стараются подтянуть матчасть вконец избалованных правоохранителей на уровень?

Хотя бы милиции.

Там не только могли писать без ошибок, но и умели складывать «два плюс два» из неизвестных причинно-следственного пасьянса. А также – собирать улики, обеспечивать их сохранность, быть житейски опытными и мудрыми.

Куда все это делось?!

Неужели, вконец выветрилось, растворилось, рассосалось.

Безвозвратно…

Львиная часть прений адвоката Михаила Грабовского по «делу Вадима Уразова» посвящена процедурным и содержательным нестыковкам патологоанатомического исследования и описания трупа.

«Посвящена» - самое (не)уместное здесь слово.

Не хватает еще запаха мирра и ладана для полноты образа заупокойной мессы в адрес омской судмедэкспертизы. Живого места ханты-мансийский защитник не оставил от «записей» судмедэксперта БУЗОО «БСМЭ» В.М.Загоскина.

Начнем с конца – судья И.С.Лапина постаралась в приговоре хоть как-то приукрасить (прикрыть мантией-?) профессиональные изъяны сотрудника омского

Минздрава.

«В разделе «Судебно-медицинский диагноз» данной экспертизы им указано, что у Р.Р.Уразова установлена «алкогольемия», это является технической ошибкой (опечаткой) при оформлении заключения эксперта.

Под словом «алкогольемия» он имел в виду алкоголемия»…

Вот еще.

«В разделе «Выводы» данной экспертизы в подпунктах 1, 3, а также при описании телесных повреждений в этом же разделе им указано, что повреждений вызвали развитие «гемоперитонеуа». В данном случае им допущена техническая ошибка. В разделе «выводы» данной экспертизы в подпунктах 1,3 должно быть правильное наименование диагноза – «гемоперитонеум».

Еще не все.

«В выводах в разделе «Наружное исследование» им указано, что в ходе осмотра на трупе Р.Р.Уразова обнаружено телесное повреждение в виде «ссадины лобной области лица справа», при этом в выводах этого же заключения им указано на наличие телесного повреждения в виде «ссадины лобной области лица слева», что также является технической ошибкой».

Досада…

Даже мне, лицу далекому от таинства внутреннего устройства человеческого организма, данная «работа над ошибками» в исполнении Фемиды говорит о многом.

Например, о том, что сомнительных пробелов в исполнении медика В.М.Загоскина (стаж работы за 30 лет-!) значительно больше.

Почему бы и нет…

Не исключено, что претензии адвоката Грабовского к официальному документу, положенному в основу обвинения, могут быть более весомы, чем даже попытки судьи скопом (по всем пунктам претензий защиты) реабилитировать судмедэксперта.

А вдруг?!

Адвокат Грабовский, имея за плечами два десятка лет опыта работы следователем, камня на камне не оставил от Заключения эксперта Загоскина В.М. («экспертиза трупа») №11/17 от 17.02.2022 (т.3 л.д.55-58).

Учитывая, что данный документ «является фундаментальным доказательством по делам об убийстве», количество и качество претензий со стороны защиты видится мне критичным.

Прежде всего, это минус для деятельности, сопряженной с возложенными государством на должностное лицо полномочиями, а также учитывая то, что, работая с трупами, судмедэксперт вершит все-таки судьбы

живых.

Что же «инкриминирует» защита патологоанатому из Усть-Ишима?

Во-первых, то, что «на поверхности».

В соответствии с п.4 ч.1 ст.204 УПК в Заключении эксперта в обязательном порядке указывается образование эксперта, однако в данном документе (заключение №11/17) эти сведения кроме слова «высшее»… отсутствуют.

Более того, экспертом Загоскиным суду предоставлена только копия диплома санитарного врача, который подтверждает, что обладатель сего является специалистом в области «санитарно-гигиенической безопасности». В его компетенции «контроль безопасности санитарных условий общественного пространства, норм в пищевой промышленности».

- Я полагаю, для вскрытия и описания трупа человека необходимы более глубокие познания, - недоумевает в своей речи адвокат

М.В.Грабовский.

По версии защиты, у судмедэксперта, который проводит вскрытие и описывает криминальные трупы, должно быть образование патологоанатома.

- Как минимум.

Между тем, какие допуски имеются у эксперта Загоскина В.М. по проведению экспертиз, материалами дела не установлено.

Впрочем, и иных дипломов о дополнительном медицинском образовании экспертом Загоскиным В.М., сертификатов на соответствие, суду не предоставлено.

В связи с чем, сторона защиты заявила, что «в достоверности и правильности проведенной гражданином Загоскиным экспертизы есть обоснованные

сомнения».

Не только наличие-отсутствие бумаг медицинского профиля взволновали защитника.

Много чего и другого «не так»!

Например, в постановлении следователя «о назначении экспертизы» сформулированы вопросы для эксперта с припиской: «Разрешаю постановку вопросов в редакции эксперта», что недопустимо по регламенту.

Но от эксперта «ноль реакции».

Вот перечень еще более грубых нарушений действующего УПК и ФЗ №73 «О государственной экспертной деятельности в РФ», по версии защиты:

- В подписке отсутствуют указание данных о том, когда и кем эксперту Загоскину В.М. поручено производство экспертизы…

- кем ему разъяснены его процессуальные права…

- кем и когда он предупре­жден об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ…

Подписка такую информацию

не содержит.

Согласно При­казу Минюста России от 05.06.2007 №115 (ред. от 10.11.2009) «Об утверждении Инструк­ции по делопроизводству в государственных судебно-экспертных учреждениях (ГСЭУ) Мини­стерства юстиции РФ» эти сведения обязаны быть.

В визуальном наличии.

Однако, как пояснил в судебном заседании эксперт Загоскин В.М. права и обязанности ему разъяснил следователь. Данную процедуру оповещения должностного лица «об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения» (в порядке статьи 307 УК РФ) защита видит неправомерной.

- Поскольку эксперт Загоскин В.М. состоял в штате БУЗОО «БСМЭ», экспертизу ему обязан был в соответствии с ч.2 ст.199 УПК РФ поручить и предупредить об уголовной ответственности руководитель экспертного учреждения, но не следователь, - так трактует (с буквы Закона) выявленное нарушение

защитник.

Адвокат в обосновании своего довода ссылается на действующие правовые нормы.

Так, «руководитель экспертного учреждения после получения постановления поручает производство судебной экспертизы конкретному эксперту или нескольким экспертам из числа работников данного учреждения и уведомляет об этом следователя» (ч.2 ст.199 УПК РФ).

«Руководитель государственного экспертного учреждения обязан разъяснить эксперту его обязанности и права» (ст.14 Федерального закона от 31.05.2001 №73-ФЗ (ред. от 01.07.2021) «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»). Однако, в судебном заседании эксперт Загоскин пояснил, что руководитель экспертного образования об уголовной ответственности его… не предупреждал.

Вот так.

Понятно, что без легитимной экспертизы трупа нет и не может быть никакого уголовного дела.

Поэтому адвокату Грабовскому оппонирует «вся Усть-Ишимская рать».

Из БУЗОО «БСМЭ» срочно «подтягивают» специалиста Е.К.Емельянову, замначальницу и непосредственного руководителя «нашего» судмедэксперта.

Она под Протокол с/з выдвигает такую версию, что «в начале каждого года руководитель БУЗ ОО «БСМЭ» издает приказ на год, которым поручает эксперту Загоскину В.М. проводить экспертизы на территориях Тевризкого и Усть-Ишимского муниципальных районов Омской области».

Дескать, больше ничего и не нужно, пусть здесь, на Севере, и варится (кормится-?!) в собственном соку,

как хочет.

Мне видится справедливым, что защита просит данный «правовой самострой» признать противоречащим требованиям УПК РФ и ФЗ-73 «О государственной экспертной деятельности в РФ».

И недопустимым впредь.

- В статье 14 ФЗ-73 четко указано, что руководитель должен сначала получить постановление следователя, после чего назначить эксперта, предупредив его об уголовной ответственности, и, соответственно, поручить экспертизу, - упорствует в своей позиции адвокат.

Защитник Грабовский развивает свою мысль, полагая, что «в толковании госпожи Емельяновой эксперт Загоскин сам определяет, что ему придет от

следователя».

Вывод адвоката из Югры относительно «новаций» омского судмедэкспертного начальства вполне предсказуем:

- Самовольное толкование УПК РФ и ФЗ-73 со стороны руководства экспертного учреждения в данной части не допустимо!

Организационная «корректировка» неизбежно ведет и к тяжким правовым последствиям, которые могут выражаться в том, что «эксперт Загоскин В.М. при таком подходе имеет свою иную заинтересованность со следователями в разрешении поставленных вопросов и сам определяет себе экспертизы»:

- В анализируемом заключении сообщение эксперта о том, что он предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, выполнено вместе с текстом заключения, на

листе №1.

По мнению стороны защиты, фактически, эксперт дал подписку уже после того, как стал оформлять заключение по итогам самой экспертизы, что является нарушением установленного Законом порядка производства судебной экспертизы, и, в конечном итоге, могло повлиять на объ­ективность результатов исследования.

Заключение готовится по итогам проведенного исследования.

В соответствии с п.5 ч.1 ст.204 УПК РФ в Заключении указываются только сведения о предупреждении эксперта «об ответственности за дачу заведомо ложного заключения», но не сама подписка, которая берется отдельно после поручения производства экспертизы. Следовательно, «до начала исследования эксперт предупрежден надлежащим образом

не был».

Как бы не разрешился данный вопрос в апелляционной инстанции, проблема, поднятая адвокатом Грабовским применительно к конкретному уголовному делу носит для омского Прииртышья системный характер.

Далее станет понятным, почему столь плачевна ситуация для судмедэкспертного сообщества.

В целом.

«Для производства экспертизы эксперту представлено постановление следователя и труп Уразова Р.Р. Согласно заключению, никто участие в производстве экспертизы не принимал. Однако, как пояснил в судебном заседании эксперт Загоскин В.М., ему «помогал санитар, который проводил определенные манипуляции с трупом».

Данный участник в Заключении эксперта никак не указан, права и обязанности ему не разъяснялись, что свидетельствует о нарушении со стороны эксперта п.8 ч.1 ст.204 УПК РФ и ст.25 ФЗ-73, поскольку заключение эксперта не содержит сведений об участниках, присутствовавших при производстве судебной

экспертизы».

Эксперт Загоскин В.М. в Заключении ссылается на результаты химического исследования, выполненного врачом СМЭ СХО Малюгиной Е.А. от 28.02.2022, и гистологического исследования, выполненного гистологом Бернацких Т.Г., которые официально в его распоряжение… не поступали.

Так же, в Заключении имеется ссылка на Акт №Р-267 от 09.03.2022, тогда как эксперту Загоскину В.М. он официально… не предоставлялся.

Согласно Заключению №11/17 какие-либо приложения отсутствуют.

- Возникает вопрос, законности нахождения в тексте Заключения 11/17 результатов химического и гистологического исследований, выполненных врачами СМЭ СХО Малюгиной Е.А. и Бернацких Т.Г., поскольку в ходе экспертизы согласно документам, какие-либо сведения экспертом Загоскиным В.М. не истребовались, никто при экспертизе не присутствовал, - недоумение профессионального юриста, как бы отметила Фемида, «понятно и

обосновано».

Но и это еще далеко не все, что «усовершенствовал» вдали от руководства БУЗОО «БСМЭ» усть-ишимско-тевризский судмедэксперт Загоскин.

В соответствии с п.51 Приказа Минздравсоцразвития РФ от 12 мая 2010 г. №346н «Об утверждении Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях РФ», «объекты, предназначенные для инструментальных и (или) лабораторных исследований, изымают, упаковывают, опечатывают печатью экспертного подразделения и, по согласованию с органом или лицом, назначившим экспертизу, направляют в соответствующие структурные подразделения государственных судебных экспертных учреждений».

Направление объектов сопровождается заполнением специальных бланков, в которых указывают, кем и когда вынесено постановление или определение о назначении экспертизы, обстоятельства дела, вопросы, подлежащие разрешению при проведении дополнительного инструментального и (или) лабораторного исследования в конкретном структурном подразделении

госСЭУ.

- В нашем случае, ничего этого не прослеживается, - защитник, похоже, пребывает вне себя от «медика».

Как пояснил в суде эксперт Загоскин В.М., он самостоятельно направил образцы врачам Малюгиной Е.А. и Бернацких Т.Г., минуя… инициатора!

Упаковывал, опечатывал ли он их или нет, не установлено. Что за объекты поступили этим врачам, не известно.

Также не понятно, кто и когда поручил проведение гистологического и химического исследования вышеуказанным врачам. Кто и когда предупредил этих врачей об уголовной ответственности. Являются ли эти врачи экспертами, если являются, то в какой области и где подтверждающие документы.

- Со слов эксперта Загоскина об уголовной ответственности вышеуказанных врачей он не предупреждал, - такое ощущение, что перед умудренным опытом адвокатом предстала сама «святая простота». - Соответствующие документы, что Бернацких и Малюгина являются экспертами, суду

не представлены.

Предпринятая попытка направления в суд копий отчета хроматограммы, согласно которого констатировано в крови погибшего 0,665 этанола в концентрации 2,331 промилле и акта судебно-гистологического исследования от 17.02.2022, «не является надлежащим восполнением Заключения №11/17».

Поскольку эти документы ранее эксперту не предоставлялись, не являются неотъемлемой частью самого Заключения №11/17, лица, проводившие исследования об уголовной ответственности не предупреждались, стороне защиты не предоставлялось право ставить перед экспертом вопросы и обжаловать итоги.

- Соответственно, при таких обстоятельствах нельзя признать Заключение №11/17 допустимым доказательством

по делу.

Защита представила Фемиде более десятка доводов, что экспертиза трупа исполнена с грубым нарушением действующего законодательства РФ.

Под сомнением, с точки зрения адвоката, процедура, методика, регламент, оформление, вещдоки, подписка, упаковка.

Даже орфография и пунктуация!

«Будучи допрошенным в судебном заседании, эксперт Загоскин В.М. стал озвучивать версию о том, что «кусочки внутренних органов и кровь для химического исследования следователю не передавались», он «не там поставил запятую».

Какую запятую и в каком месте он «не там поставил», эксперт внятно не пояснил, так что извечная дилемма из серии «казнить нельзя помиловать» осталась загадкой и на его

совести.

Однако из текста сопроводительного документа прямо видно, что образцы представлены следователю.

- Соответственно следователь должен был по ним в соответствии с УПК РФ назначить гистологическую и химическую экспертизы, чего сделано не было, - защита упорствует в чистоте процедуры.

По каким образцам проводились исследования врачом СМЭ СХО Малюгиной Е.А. и Бернацких Т.Г. не ясно.

С помощью каких технических средств определили характеристики предоставленных объектов, не установлено. Не указано с помощью чего эксперт осуществлял замеры повреждений, углублений, а также с помощью каких технических средства изготавливалось само Заключение.

Исходя из этого, «проверить достоверность выводов невозможно, тогда как вся информация в уголовном деле, должна соответствовать принципам

проверяемости».

Будучи допрошенным в судебном заседании, эксперт Загоскин В.М. «забуксовал» на вопрос защиты, какими методиками он пользовался при проведении экспертизы.

По версии защитника, его процессуальный оппонент не смог внятно назвать ни одной методики, упоминая при этом только методы.

- Фактически господин Загоскин дал понять участникам процесса, что для него методы и методики это одно и то же, - недоумевает адвокат.

«Исходя из Заключения эксперта и его показаний в суде в этой части, невозможно делать вывод о достоверности проведенного исследования, ввиду отсутствия указания на валидные методики, с помощью которых эксперт пришел к соответствующим выводам» (цитата из прений М.В.Грабовского).

Что может вызвать у стороны защиты подобное «поведение» эксперта, кроме обоснованного сомнение в его компетенции…

Видимо, да.

От важных с точки зрения УПК-формальностей, точек и запятых, пропусков букв и «технических ошибок» перейдем к… содержательной части экспертизы.

Самое время.

«В нарушение ч.3 ст.204 УПК РФ и ст.25 ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельно­сти» в Заключении отсутствуют материалы, иллюстрирующие заключение эксперта, которые в обязательном порядке должны прилагаться к заключению и служат его составной частью, в связи с чем невозможно визуально проверить, информацию о повреждениях, обнаруженных на теле Уразова Р.Р.»…

Как пояснил в судебном заседании эксперт Загоскин В.М., «это требование обязательно», но он его «не выполнил», это его…

«недостаток».

Можно ли считать недостатком то, что ранее раздетый труп (одежда была описана и упакована как вещдок) поступает на патологоанатомический стол эксперта Загоскина вновь… одетым?

Мистика…

А как объяснить замену верхней одежды Уразова-младшего с кофты «черно-серого цвета» на «комбинированный серо-синий» джемпер? При этом на месте смертельного ножевого ранения дефект (отверстие) материала отсутствует…

В Протоколе осмотра трупа и в судмедэкспертизе, где там и там принимал участие эксперт Загоскин, описаны... разные повреждения. Это можно было бы объяснить, если медик вскрывал бы по десятку криминальных трупов в день, но ведь это не так.

Здесь интервал между двумя процедурами составил менее часа.

Минуты.

Я боюсь утомить взыскательного читателя, ведь еще нет и… половины перечня «недостатков» в исполнении эксперта Загоскина!

Наша цель ведь не в критике, возможно, все еще молодого и явно подающего надежды «специалиста».

Нам бы понять, почему у нас продолжают судить не по Закону, не по справедливости, а по каким-то сомнительным и средневековым лекалам?

Всех – под одну гребенку.

Прав ты, виноват ты, убил или выжил – ко всем подход один: будет так, как «нарисуют». Сначала «опера», потом следователь с экспертом, прокурор придаст картине перспективу и глубину.

Какое место в этом списке соавторов репродукции занимает Судья?

Посмотрим…

Самая большая дискуссия, на мой взгляд, развернулась вокруг «орудия убийства».

Исходя из материалов уголовного дела, идентифицировать нож, которым было нанесено смертельное ранение Рифхату Уразову,… «не представляется возможным»!

Это – по мнению защиты.

Давайте разберемся, почему защитник Михаил Грабовский пришел к такому скандальному выводу.

Во-первых, на месте событий надлежащим образом нож зафиксирован не был (рядом с техническим средством измерения). В дальнейшем – также. Отсюда и разночтения в параметрах орудия. В одном месте – «19,5 на 2,7» в другом – «20 на 2,5».

- В суде исследован ИНОЙ нож. Он не подходит под параметры, которые изначально были установлены следователем и по которым нож был признан вещественным доказательством по делу, - утверждает адвокат.

Если думаете, что эти полсантиметра «туда-сюда» можно тупо списать на погрешность, то это не тот

случай.

Как отмечает защита, не только параметры разнятся, но не был произведен замер середины полотна, надлежаще не описан клинок.

Как следствие, не понятно как наряду с «щелевидными ранами» на теле погибшего фиксируется «изогнутый порез» (там, где вход в рану, ставшей смертельной).

Еще важный момент.

Нет обоснования, почему при максимальной ширине лезвия у основания в 2,5-2,7 см. на теле умершего имеются раны с основанием в 3, 4 и даже 5 сантиметров.

Значит, удары могли быть «под углом»? Значит, не исключена версия обороны с ударами «вслепую» и «за спину»?

Все эти нестыковки так и остались до конца не выясненными.

А зачем…

Еще более весомые странности остались за пределами оценки районной Фемиды.

Так, описание телесных повреждений трупа в трех процессуальных документах, обозначенных как «доказательства виновности», не соответствуют друг другу.

В Протоколе осмотра места происшествия с фототаблицей (т.1 л.д.6-30), который был составлен ночью 17.02.2022 с 01 часа 00 минут до 03 часов 37 минут у Р.Р.Уразова зафиксированы 4 (четыре) телесных повреждения.

По этому документу смертельное ранение… не обнаружено и

не указано!

Протокол осмотра трупа с фототаблицей (т.1 л.д.54-71), проведенный 17 февраля 2022 года в период с 12-30 до 13-10 ч., содержит 7 (семь) пунктов обнаруженных повреждений. В Заключении эксперта (экспертиза трупа) №11/17 от 17.02.2022 (т.3 л.д.55-58) «телесняков» уже 9 (девять)!

Сколько повреждений было бы установлено после эксгумации трупа (на чем настаивала защита), похоже, одному Богу известно.

Справедливы ли сомнения адвоката Грабовского в том, что эти «доказательства» обвинения относимы, допустимы и достоверны? Или – к чему лишние вопросы, версии, предположения, если еще в узком кругу силовиков изначально было решено, что это – «рядовое убийство», и кто виноват – …тоже

известно.

Еще один важный момент для следствия, для защиты, для родственников.

И для Правосудия.

На орудии преступления, изъятого на месте ЧП, генетических следов Уразова В.В. «не обнаружено», при этом, они должны были там быть, поскольку орудие было изъято.

Сразу.

«Может, орудие другое было? Может, это нож Уразова Р.Р., а не Уразова В.В.? И он с ним к нему пришел? Может, Уразов Р.Р. в момент, когда временно отлучался из квартиры Уразова В.В., получил повреждения и умолчал об этом, а после потасовки с Уразовым В.В. раны стали кровоточить, но Уразов В.В. об этом не знал?» - сторона защиты при расследовании этого дела ответы на свои каверзные вопросы так и не получила.

В принципе.

В развитие темы – вариантов развития событий, действительно, несколько.

Точно – не один, по которому, как по «железке» (ни влево, ни вправо) прошлось предварительное следствие (между тем, «убийство» или «самооборона» – уже две версии, а еще – «превышение пределов»…).

Например, экспертиза указывает, что «повреждения (не смертельное - автор) могли быть получены в пределах 12 часов до наступления смерти».

Доводы защиты «о возможном получении Рифхатом Уразовым телесных повреждений в ином месте в пределах 12 часов до смерти», стороной обвинения не опровергнуты, и оценка судом в Приговоре им

не дана.

Снять все возникшие противоречия могла бы комплексная судебно-медицинская экспертиза (КСМЭ), но, по мнению защиты, ее можно было провести только одновременно с эксгумацией тела Р.Р.Уразова.

Не иначе.

По словам адвоката Грабовского, аналогичный расклад дала и опрошенная в суде заместитель главного врача БУЗОО «БСМЭ» Екатерина Емельянова.

Однако, следствие (Тарский МСО СУ СК России по Омской области, на тот момент руководитель Ефремов) назначает и проводит КСМЭ (№63/2 от 11.08.2022 г. - т.3 л.д.207-220) в экспресс-режиме («по документам»).

- Делают они это с единственной целью, чтобы закрепить экспертизу Загоскина и скрыть его многочисленные «косяки», - адвокат выдвигает свой, альтернативный, сценарий развития

событий.

Я во многом солидарен с защитой, сегодня соблюдение даже императивных требований УПК в Омском регионе какой-то… моветон.

Чем ты наглее преступаешь Уголовно-процессуальный Закон, тем ты круче – именно такое впечатление вызывают «новации» омской судебно-правоохранительной системы.

Все чаще в обвинительном заключении появляются вот такие нелепицы:

«В неустановленное следствием время в неустановленном месте неустановленным лицом…».

Я не исключаю, а даже предполагаю, что и преступления эти оказываются не реальные, а искусственно взращенные. Для статистики, для карьеры, для прикрытия настоящего

криминала.

«Дело Вадима Уразова» на первый взгляд кажется не из той категории громких – «заказных» и «фальсифицированных».

Вроде как.

Есть в «нашем» обвинительном заключении и время, и дата, и место ЧП, и Ф.И.О. лиц, в нем участвующих но другого там нет. Оказывается, отсутствуют, куда более важные составляющие для этой категории преступлений.

Защита утверждает, что ни следствием, ни обвинением не доказаны ни сам мотив «убийства», ни его умысел.

Что могло стать причиной, побудившей одного брата лишить жизни другого?

Сыщики ссылаются на «ссору», на «личные неприязненные отношения», на «алкогольное опьянение», на «преступный умысел», на «умышленное причинение смерти», на «желание наступления

смерти».

Вот как обосновывает версию умышленного братоубийства Следственный комитет:

«Уразов В.В. находясь в состоянии алкогольного опьянения в ходе ссоры с Уразовым Р.Р., возникшей на почве личных неприязненных отношений к последнему, реализуя свой преступный умысел, направленный на умышленное причинение смерти Уразову Р.Р. желая наступление смерти Уразову Р.Р. нанес ножом не менее одного удара».

Как убедительно звучит.

Оно и понятно, ведь именно такой терминологией оперирует Уголовно-процессуальный Закон, однако, каждый абстрактный тезис должен быть не просто словесно оформлен, но и

доказан.

Все сказанное выше применительно только к экспертному сопровождению расследования, видимо, дает общее понимание, как обстоит в Усть-Ишиме ситуация со сбором и презентацией доказательств.

Обойдемся без оценочных суждений.

Просто «пробежимся» по только что процитированному абзацу из обвинительного заключения. Предельно кратко.

«…находясь в состоянии алкогольного опьянения» - данная речевая конструкция применительно к Вадиму Уразову… не нашла своего подтверждения. Даже Фемида вынуждена была это признать. Зато погибший Рифхат Равильевич точно выпил «0,5 крепкого алкоголя» (на самом деле два раза по стольку-!).

Из общего объема обвинений В.В.Уразова это обстоятельство, отягчающее преступление с подачи суда,

исключено.

Читаем дальше – «…в ходе ссоры с Уразовым Р.Р., возникшей на почве личных неприязненных отношений к последнему…».

По порядку.

Ссора – это взаимный конфликт как минимум двух людей.

Возможно, со стороны Рифхата Уразова намерения повздорить и было, но Вадим Уразов последовательно отрицает свое активное и взаимное участие в конфликте.

Наоборот, именно он пытался успокоить гостя, пресечь, урегулировать, прекратить его агрессию.

Да, двоюродный брат высказывал недовольство тем, что его по малолетству не усыновила мать Уразова-старшего. Да, возможно, у него были основания для претензий, которые копились в его душе еще с детства, и он даже мог высказаться  нелицеприятно по отношению к матери Вадима, но тогда нужно признать, что «почва личных неприязненных отношений» была у Уразова-младшего, а не у «последнего», как выражается

следствие.

«…реализуя свой преступный умысел, направленный на умышленное причинение смерти»…

А почему такой коварный умысел, на самом деле, не мог возникнуть в голове, изрядно разогретого спиртным?

У… Уразова-младшего.

Два «Императорских» коньяка на грудь средь бела дня (Вадим Уразов утверждает, что пил в тот день только вино), воспоминания о трудном детстве, ревность к более успешному в плане родительского внимания брату, антураж прошлого, пьяная бравада – все это вполне могло не просто всколыхнуть душу, но и мозги сдвинуть.

Набекрень.

«…желая наступление смерти… нанес ножом не менее одного удара»…

Именно так изначально описывает возникшую между братьями ситуацию… оставшийся в живых Вадим!

Как мы уже знаем, он мог и не выжить, исходя из его версии событий.

Из материалов дела я не почерпнул информацию, в какой конкретно обстановке, каким образом и с какой силой Рифхат Уразов нанес телесное повреждение хозяину квартиры. Одно можно констатировать совершенно точно – у Вадима Уразова после февральского инцидента зафиксирован ножевой порез предплечья (заключение эксперта от 17.02.2022 №26/17 - т.3 л.д.78-79).  Сам подсудимый и ранее, и в ходе следствия, и в ходе судебного процесса относительно этих повреждений давал одни и те же показания:

- Я пытался успокоить брата, но он схватил нож и нанес мне удар в плечо…

Уразову-старшему удалось отобрать орудие из рук воинствующего родственника и даже выпроводить того домой, как ему тогда

казалось.

Так вот и возникает сам собой вопрос: а того ли человека… судят?!

Опять придется воспользоваться своим «должностным положением» по части доступа к сети Интернет и вернуться к горе-экспертизам.

Помните, было там что-то сказано про ножи. Напомню и даже расширю повествование.

В заключении эксперта №24 (т.3 л.д.183-184) описывается изъятый следователем нож на предмет, является ли он холодным оружием или нет с характеристиками длина клинка – 195 мм., ширина клинка у рукоятки 27 мм. В заключении

эксперта №63 (т.2 л.д.100-138), где эксперт указывает о длине клинка, ножа, поступившего на экспертизу имеем длину 20 см. (ранее - 19,5) и с шириной у основания 2,5 см. (ранее - 2,7).

Возможно, эксцесс измерительной рулетки (или линейки), но... в Заключении №24 указано, что каком-то из ножей имеется маркировка «PrincessGold….», однако, при производстве экспертизы №63 и при осмотре ножа, как вещественного доказательства, отсутствует указание следователя на какую-либо

маркировку!

Защита, естественно, задается вполне уместным вопросом.

- Являются ли все упомянутые ножи, используемые при экспертизах №24 и №63, одним и тем же объектом?

Из материалов дела это не усматривается.

Вывод адвоката: «имеющийся в материалах уголовного дела нож, нельзя признать по делу доказательством, отвечающему свойством относимости и достоверности».

Исходя из показаний Вадима Уразова, также может следовать, что братьями в ходе инцидента могли использоваться разные ножи. Как вариант, сначала Рифхат нанес удар Вамиду своим ножом, который старший Уразов выбил и отложил в сторону, возможно, со следами своей крови. А вот второй удар, смертельный, наносился другим ножом, который либо не был изъят с места происшествия, либо из материалов дела по какой-то причине исчез.

Напомню, на ноже, который признан «вещдоком» и «орудием убийства», какие-либо биологические следы подсудимого В.В.Уразова…

отсутствуют!

Нельзя в отношении Фемиды говорить, что суд потакает обвинению, но почему тогда в приговоре (аналогично с обвинительным заключением) не раскрываются «цели убийства»?

И суд не излагает в чем выражается «личная неприязнь» Вадима Уразова к Рифхату Уразову, и какими именно доказательствами это (вражда-? ненависть-? рознь-? злоба-? антагонизм-? – что именно) подтверждается.

- Мотив и цель не были установлены, - защитник Грабовский акцентирует на важном внимание апелляционной коллегии Омского областного суда. - В обвинительном заключении, так и в Приговоре не приведены соответствующие доказательства…

Они на самом деле в судебном акте отсутствуют.

Их нет!

В продолжение отсутствующего «мотива на убийство».

Никто из допрошенных по делу лиц, за исключением гр. Плесовских (сожительницы Р.Р.Уразова), не указал на наличие между подсудимым и потерпевшим каких-либо имеющихся ранее «личных неприязненных отношений».

Не было и «внезапно возникших личных неприязненных отношений» в день трагических событий. Чем тогда можно опровергнуть позицию защитника Михаила Грабовского и его подопечного Вадима Уразова, если в момент событий в квартире находились только подсудимый и потерпевший?!

Та же госпожа Плесовских не смогла представить суду каких-либо доказательств, подтверждающих свои предположения

«о неприязни».

Вместе с тем, суд (в этой части) не отнесся критически к показаниям данного свидетеля.

Более того, Фемида не проверила их и оценку им в Приговоре не дала.

Хотя по тому же «общению в WhatsApp» председательствующая судья вполне квалифицировано разложила все по юридическим полочкам, дав свидетельским показаниям негативную оценку.

Между тем, факты говорят о следующем.

Никаких ссор и скандалов между братьями Уразовыми ранее не было, поскольку они были едва знакомы, проживали в разных городах, в гостях даже друг у друга не были.

Кроме последнего свидания…

Разве имелись основания у Вадима Уразова испытывать какую-либо «личную неприязнь» к потерпевшему, на почве которой он мог бы совершить умышленное убийство?

Еще более странным выглядит, что, по версии обвинения, он мог преследовать

такую цель.

Защита исходит из того, что факт неприязненных отношений на почве ссоры, как мотив желания лишить жизни другого человека, не только не доказан, но и опровергается показаниями свидетелей.

И самими материалами уголовного дела.

«При таких обстоятельствах выводы суда о совершении подсудимым убийства на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений, являются надуманными и противоречат фактическим обстоятельствам дела, установленным в заседании» - из апелляционной жалобы адвоката Грабовского.

А это уже его прямая речь:

- Государственный обвинитель в ходе судебного разбирательства предоставил доказательства, подтверждающие наступление смерти Рифхата Уразова, но не доказательства цели и мотива преступления со стороны моего подзащитного. А Суд изложил свое итоговое Решение о цели и мотиве убийства, опираясь только на слова государственного

обвинителя.

Вот и выходит, что вся словесная формулировка, положенная в основу тяжкого обвинения, рассыпается.

Под тяжестью «улик».

Но эти улики свидетельствуют не о виновности подсудимого, а о… немощности силовиков. Это уже не каламбур, а оксюморон какой-то омского происхождения.

Далее – только цитаты:

«Сказать ради того, чтобы сказать, без фактов, как привыкла это делать прокуратура, но где доказательства?»...

«России грозит серьезная опасность от подобного следствия»…

«Если сейчас не научить и не остановить таких силовиков, таких руководителей следствия, которые сознательно идут на грубейшее нарушение Конституционных прав граждан…, то ни о какой судебной власти в нашей стране говорить будет невозможно, а государство, у которого нет Правосудия, не имеет

будущего».

Не об этом ли, но другими словами предупреждал современников и потомков известный российский академик Иван Павлов:

«Факты – это воздух ученого.

Без них вы никуда не сможете взлететь. Без них ваши «теории» - пустые

потуги»…

(продолжение следует…)

Александр Грасс,

независимый журналист,

специально для авторского блога на www.ОМСК-ПРАВО.РФ

Последние статьи